Восходящая бессмертная

Стефани нахмурилась, ее плечи напряглись и приподнялись. Этот ублюдок манипулировал ею своими трусливыми разговорами, и она знала это. Но это сработало, черт бы его побрал. Скривив рот, она встретила его взгляд и потянулась, чтобы схватить его за руку.

Звук немедленно взорвался в ее голове, как будто кто-то включил радио на полную мощность в ее черепе. Но только одно. Разум Люциана был скопищем забот и беспокойств. Беспокойство за свою жену и детей, других членов его семьи и силовиков, которые работали под его началом, до бессмертных в целом и даже смертных, которых он пытался уберечь от изгоев их вида. Его жизнь представляла собой длинную череду забот и проблем, о которых он должен был позаботиться, чтобы все вокруг не взорвалось.

— Иди глубже, — приказал Люциан, когда она заколебалась на периферии его разума.

Стефани ненадолго прикусила губу, а затем вздохнула и последовала за его мыслями в то глубокое место, которое было у всех. Но это было совсем не то, что в прошлые разы, когда она глубоко ныряла. Дресслеру, например, было всего за восемьдесят, он был всего лишь зародышем по сравнению с этим человеком. Его воспоминания пронеслись так быстро, что у нее сложилось лишь впечатление о его зле и полном отсутствии у него сострадания или сочувствия к жертвам бессердечных поступков, которые он совершил во имя науки.

Люциан, однако. . он был древним. . и то, что он видел и перенес. . Ее разум взорвался болью всех видов, эмоциональной, физической, измученной душой, разорванной совестью. Хороший человек, который делал плохие вещи для большего блага и жил с этим каждый день. Она видела лицо его брата, когда он умолял его убить его. Она видела, как его первая спутница жизни и их дети погибли в огне при падении Атлантиды, и почувствовала, как его душа сжалась от боли их утраты. Она видела. . слишком. Это было слишком. Это было-

Стефани отстранилась с криком боли, слезы хлынули из ее глаз, когда она стояла, задыхаясь и глядя на него с изумлением, понимаю как много он пережил.

Люциан лишь серьезно кивнул. — Ты все еще можешь совершать «глубокие погружения.»

Стефани просто смотрела на него, когда он повернулся и вышел из комнаты.

— Ты в порядке, дорогая?

Стефани слышала слова, но они не разогнали агонию в ее мозгу, пока леди Элизабет не взяла ее руку и не сжала ее.

Моргая, она взглянула на женщину в инвалидном кресле, немного удивившись тому, что мать Торна была там. Или, может быть, удивлена, что сама стоит там, в гостевой комнате дома Харпера и Дрины. Ее разум медленно восстанавливался, стирая промелькнувшее перед ней, когда она совершила свое глубокое погружение. Это была та жизнь, которую она никому бы не пожелала.

— Стеф?

Моргая, она повернулась к двери и увидела, как входит Брикер с оружием в руках.

— Вот, возьми дротики, — сказал он, поднимая руки. «Здесь по одному для каждой из вас, дамы. Люциан хочет, чтобы вы всегда держала их при себе, пока это не закончится.

— О боже, боюсь, мне это не очень поможет, — сказала леди Элизабет, когда Стефани освободила Брикера от оружия. «Я никогда не была хорошим стрелком».

— Ну, возможно, оно вам и не понадобится, — успокаивающе сказал Брикер. — Но если он проберется сюда и подойдет достаточно близко, я сомневаюсь, что вы промахнетесь. Просто спрячьте его сбоку инвалидной коляски, на всякий случай.

Леди Элизабет взяла пистолет, когда Стефани предложила его ей, затем просунула его между своей ногой и инвалидной коляской, прежде чем прикрыть его юбкой красивого голубого платья, в котором она была сегодня. Кивнув, Стефани сунула один из оставшихся пистолетов за пояс шорт, а затем протянула последний пистолет Марии, которая взяла его и неуверенно посмотрела на свое черное платье. У нее не было ни карманов, ни пояса, куда можно было бы засунуть его. В конце концов, она достала свою сумку с комода и сунула его туда вместе со своим вязанием и еще чем-то.

Стефани почти сказала ей держать его при себе, но потом передумала. У нее был под рукой пистолет, и у Элизабет тоже; они должны быть в порядке.

— Я положу это здесь, под простыню, — объявил Брикер, привлекая ее внимание к кровати, где он стягивал простыню и одеяло, покрывавшие распростертое тело Торна, чтобы положить мачете рядом с ним на матрац. «Это оружие последней инстанции. Только не забудьте убрать его, если Торн очнется и начнет двигаться. Он острозаточен. Он может случайно порезаться.

Стефани кивнула, наблюдая, как он вернул простыню и одеяло обратно, чтобы прикрыть оружие.

— Думаю, это все, — сказал Брикер, выпрямляясь. — Есть вопросы, прежде чем я уйду, дамы?

Когда они просто покачали головами, он сказал: — Люциан предпочел бы, чтобы вы оставались в доме в обозримом будущем, и если бы вы были вместе, это тоже было бы хорошо. Поскольку стали прибывать дополнительные охотники, с этого момента в доме будет кто-то стоять на страже. На данный момент это я, и я буду на кухне смотреть в камеры, если я вам понадоблюсь. Понятно?»

— Хорошо, — заверила его Стефани.

Кивнув, он вышел из комнаты и пошел по коридору на кухню.