Восходящая Тень

Когда Элайда начала излагать свои подозрения насчет Суан, Белая сестра поначалу пренебрежительно приподняла бровь, однако под конец сосредоточенно нахмурилась.

– У тебя нет никаких доказательств чего-либо… предосудительного, – заметила Алвиарин, когда Элайда наконец умолкла.

– Пока нет, – сурово заявила Элайда. Она выдавила из себя натянутую улыбку, и Алвиарин кивнула в ответ.

Ну что ж, начало положено. Так или иначе, Суан нужно остановить прежде, чем она уничтожит Башню.

Надежно укрывшись в зарослях на северном берегу реки Тарен, Дэйн Борнхальд распахнул плащ с вышитым на груди пылающим золотым солнцем и поднес к глазам сделанную из жесткой кожи раздвижную подзорную трубу. Вокруг него вилось облако мошек кусименя, но он не обращал на них внимания. Он смотрел за реку – туда, где виднелись каменные дома селения Таренский Перевоз, стоявшие на высоких фундаментах, защищавших от случавшихся каждую весну половодий. Жители селения, высунувшись из окошек или облепив крылечки, глазели на облаченных в кольчуги и латы всадников в белых плащах. Несколько мужчин и женщин – судя по всему, выборные от селения – переговаривались с командирами латников. Насколько мог видеть Борнхальд, они слушали Джарета Байара, и это было совсем неплохо.

В ушах Борнхальда словно зазвучал голос его отца. «Пусть эти людишки думают, что у них есть шанс, тогда наверняка найдется простофиля, который попробует за него ухватиться. Прольется кровь, какой-нибудь недоумок возьмется отомстить, и крови прольется еще больше. Сперва нужно добиться того, чтобы Свет внушал всем трепет. Пусть знают: никто их не тронет, если они во всем покорятся нашей воле. И тогда у тебя не будет хлопот».

Вспомнив о погибшем отце, Борнхальд стиснул зубы. Он готовился рассчитаться за смерть отца и не собирался с этим тянуть. Борнхальд не сомневался в том, что только одному Байару известно, отчего он согласился принять под свое командование отряд, направлявшийся в никому неведомое андорское захолустье, так же как и в том, что Байар будет держать язык за зубами. Байар с собачьей преданностью служил отцу Дэйна, а теперь перенес эту преданность на сына. Потому-то Борнхальд, не колеблясь, взял Байара себе в заместители, когда Эамон Валда поставил его во главе отряда.

Байар повернул коня и въехал на палубу парома, который тут же отчалил. Сидя на коне, Байар свысока взирал на опасливо поглядывавших на него паромщиков, суетливо возившихся с канатом. Похоже, все идет как по маслу, решил Борнхальд.

– Лорд Борнхальд?

Борнхальд опустил подзорную трубу и обернулся. Мужчина с резкими чертами лица смотрел ему прямо в глаза из-под стального шишака. Даже после долгого пути из Тар Валона – а Борнхальд не устраивал привалов – его начищенная броня сверкала, а плащ с вышитым на нем знаком солнечной вспышки поражал ослепительной белизной.

– Слушаю тебя, чадо Айвон.

– Меня послал сотник Фарран, милорд. По поводу Лудильщиков. Троих из них расспрашивал Ордейт, и теперь никого из них нигде не могут найти.

– Кровь и пепел! – Борнхальд резко повернулся на каблуках и зашагал к рощице. Айвон следовал за ним по пятам.

В стороне от реки, разбившись на небольшие группы и укрывшись за соснами и миртами, ждали своего часа всадники в белых плащах. Луки и копья они держали с привычной небрежностью опытных вояк. Кони нетерпеливо фыркали, помахивали хвостами и переступали копытами. Всадники вели себя с флегматичной невозмутимостью: переправляться вглубь чужой территории было для них не внове, к тому же на сей раз они не ожидали отпора.

А позади всадников на большой поляне расположился табор Лудильщиков – Туата’ан, Странствующего народа. Около сотни запряженных лошадьми кибиток – крохотных домиков на колесах – были выкрашены в такие яркие цвета и в таких невероятных сочетаниях, что могли понравиться разве только Лудильщикам. Но и разноцветные кибитки не шли ни в какое сравнение с невообразимой пестротой нарядов Странствующего народа. Сидевшие на земле близ своих кибиток Лудильщики молча, с опаской взирали на всадников. В воздухе повисла напряженная тишина. На пискнувшего было младенца тут же шикнула мать. Неподалеку валялись сваленные в кучу трупы мастифов, над которыми вились мухи. Лудильщики не признавали насилия, не брали в руки оружия даже для самозащиты, и собаки их были, скорее всего, такими же безобидными, как и они сами, но Борнхальд хотел быть уверенным в том, что ему не преподнесут неожиданностей, и на всякий случай приказал перебить собак.