Восходящая тень

Но на сей раз предосторожности оказались напрасными. Лиане шагнула вперед, откинула с головы девушки капюшон и хмыкнула. Вид у нее при этом был прямо-таки ошарашенный. Мин подняла голову и с вызовом глянула на Айз Седай, стараясь не подать виду, что пыталась проскользнуть мимо нее незамеченной. На лице Хранительницы Летописей, обрамленном прямыми темными волосами, чуть длиннее, чем у Мин, появилось странное выражение: она была удивлена и раздосадована тем, что не сумела скрыть своего удивления.

– Стало быть, ты и есть Элминдреда, да? – отрывисто проговорила Айз Седай. Лиане всегда отличалась живостью натуры. – Должна сказать, что в этом платье ты похожа на нее больше, чем в своем обычном… одеянии.

– Просто Мин, Лиане Седай, если вам будет угодно. – Мин пыталась изобразить на лице смирение, но ее выдавал блеск глаз. В голосе Хранительницы Летописей отчетливо прозвучало недоумение. Если матушке вздумалось назвать меня именем героини преданий, подумала Мин, то почему она выбрала имя женщины, которая всю жизнь вздыхала по мужчинам, но так и не сумела вдохновить их на сложение песен о ее глазах и улыбке?

– Хорошо, Мин. Я не стану расспрашивать тебя ни о том, где ты была, ни о том, почему вернулась, да еще в платье. Видно, тебе есть о чем попросить Амерлин. Во всяком случае, пока не стану расспрашивать.

Выражение лица Хранительницы не оставляло сомнений в том, что она рассчитывает порасспросить Мин позже и намерена получить ответы на свои вопросы.

– Я полагаю. Матери известно, кто такая Элминдреда. Ну разумеется, мне следовало догадаться об этом, когда она велела провести тебя прямо к ней и оставить вас наедине. Одному Свету ведомо, почему она тебя терпит. – Лиане нахмурилась:

– В чем дело, дитя? Ты что, захворала?

– Нет-нет, со мной все в порядке, – с нарочитым безразличием отозвалась Мин. На миг лицо Айз Седай перед ее глазами словно раздвоилось, и Хранительница смотрела сквозь полупрозрачную маску – ее собственное лицо, искаженное в отчаянном крике. – Можно мне войти, Лиане Седай?

Лиане окинула девушку долгим изучающим взглядом и кивнула в сторону двери, ведущей во внутренние покои:

– Ступай.

Мин повиновалась этому кивку с поспешностью, которая обрадовала бы любую наставницу.

Столетиями на Престоле Амерлин восседали великие и могущественные женщины, и многое из сохранившегося в покоях напоминало об их вкусах и пристрастиях – от высокого нерастопленного камина, сложенного из золотистого кандорского мрамора, до стенных панелей из прочного, как железо, светлого дерева с причудливыми разводами, покрытого резьбой, изображавшей невиданных зверей и диковинных птиц. Эти панели были вывезены из таинственных земель, лежащих где-то за Айильской Пустыней, более тысячи лет назад, а камин был раза в два древнее. Пол был выложен полированными каменными плитами из краснокамня, который добывали в Горах Тумана. На балкон выходили высокие стрельчатые окна, обрамленные камнем, искрившимся всеми цветами радуги и светившимся изнутри словно жемчуг. Его собрали среди руин великого города, поглощенного Морем Штормов во время Разлома Мира. Никто и никогда не видел ничего подобного.

Нынешняя обитательница покоев Суан Санчей родилась в семье простого тирского рыбака, и потому подобранная ею обстановка была проста, хотя и искусно сработана и тщательно отполирована. Амерлин сидела в массивном кресле за солидным, но незатейливым столом – такой вполне мог бы стоять и в фермерском доме. Помимо кресла в комнате находился всего один стул – такой же непритязательный, как и стол. Обычно он был отставлен к стене, но сейчас стоял напротив стола, на маленьком тайренском коврике, украшенном незатейливым узором. На высоких пюпитрах, расставленных по комнате, лежало несколько раскрытых книг. Над камином висела картина: крохотные рыбацкие лодочки в тростниковых зарослях дельты, называемой Дланью Дракона. Наверное, именно так выглядела и лодка ее отца.

На первый взгляд Суан Санчей, несмотря на обычный для Айз Седай цветущий вид, казалась под стать мебели в ее покоях. Это была крепкая женщина, по-своему привлекательная, хотя ее и нельзя было назвать красавицей. Одета она была без намека на щегольство. Единственным, что указывало на ее сан, была широкая мантия Амерлин, украшенная каймой из семи цветных полосок – по одной на каждую Айя. Возраст ее, как и всех Айз Седай, невозможно было определить по внешности: в ее черных волосах не было и проблеска седины. Но острый взгляд голубых глаз свидетельствовал о проницательности, а твердый подбородок указывал на решительный и суровый характер самой молодой женщины из когда-либо избиравшихся Амерлин и занимавших Престол. Вот уже более десяти лет Суан Санчей обладала властью, позволявшей ей вызывать к Престолу могущественных владык, и те являлись по ее зову, несмотря на то что ненавидели Башню и боялись Айз Седай.