Восходящая тень

В реальном мире этот волк был мертв, но здесь дело обстояло иначе. Сюда, в волчий сон, волки попадают после смерти, и здесь они дожидаются следующего рождения. Так, во всяком случае, понимал это Перрин. Но для волков сон, кажется, был чем-то большим, какой-то другой формой действительности.

— Прыгун! Прыгун! — взывал Перрин, но отклика не было. Похоже, волка ему не найти, но раз уж он здесь, может быть, стоит спуститься в долину, туда, где он видел воронов. Правда, на это потребуется не один час.

Юноша сделал шаг — земля под ногами затуманилась, и в следующий миг он уже оказался внизу, на поросшем хемлоком и горной ивой берегу ручья. С минуту Перрин изумленно озирался по сторонам. Похоже, он невесть как оказался там, куда и хотел попасть. В том самом месте, откуда вылетела стрела. Прежде такого с ним не случалось. Но может быть, он просто научился тому, на что в волчьем сне способен любой. Прыгун не раз говорил, что он мало что умеет. Или на сей раз здесь происходит что-то не совсем необычное?

Делая следующий шаг, Перрин внутренне напрягся, но это оказался обычный шаг, и ничего больше. Поблизости не было никаких следов ни стрелка, ни воронов. Ни оброненного пера, ни даже запаха. Правда, он и сам не знал, на что, собственно, рассчитывал. Чтобы наследить здесь, вороны должны были оказаться на этом месте не только наяву, но и во сне. Вот если бы они помогли ему отыскать своих собратьев в реальном мире, чтобы те рассказали, есть ли в горах Отродья Тени.

Может быть, если он заберется повыше, волки скорее услышат его призыв. Устремив сосредоточенный взгляд на один из самых высоких пиков, он шагнул. Мир затуманился — и вот он уже стоит на горном склоне. Облака клубились всего в пяти спанах над его головой. Внизу простиралась долина, отсюда она была видна как на ладони.

— Прыгун! Прыгун! — Все тщетно.

Одним прыжком Перрин перелетел на другую гору, позвал, перелетел на следующую, следующую… Он двигался к востоку, в сторону Двуречья. Прыгун не отзывался, и это тревожило Перрина все больше и больше. Хуже того, Перрин не чувствовал и присутствия других волков. Волчий сон без волков! Такого просто не могло быть.

Перелетая с вершины на вершину, Перрин звал, вслушивался, всматривался — но тщетно. В горах не было никого, кроме оленей и прочей дичи. Изредка попадались следы человеческой деятельности, но очень древние. Дважды он видел гигантские, покрывавшие чуть ли не весь горный склон рельефные изображения людей, а на одном из отвесных каменных утесов была высечена непонятная надпись — угловатые буквы в два спана высотой. Изображения и письмена настолько выветрились и истерлись, что любой, кто не обладал таким острым зрением, как Перрин, пожалуй, мог бы принять их за естественные трещины и выбоины.

Каменные пики и утесы сменились Песчаными Холмами. Здесь почти не было растительности, лишь жесткая трава и редкие упрямые кусты пробивались сквозь песок. Когда-то, до Разлома Мира, здесь плескалось море. И вдруг на вершине одного из холмов Перрин заметил человека.

Что это именно человек, а не троллок, юноша сумел разглядеть даже на таком расстоянии. Высокий темноволосый человек в синем кафтане, с луком за спиной склонился над чем-то лежавшим на земле, но скрытом кустарником. Перрин не знал этого человека, но что-то в его облике казалось знакомым.

Поднялся ветер, и Перрин уловил запах. Холодный запах — пожалуй, только так можно было его описать. Холодный и… нечеловеческий.

Неожиданно в руках у Перрина оказался лук. Пояс оттягивал наполненный стрелами колчан.

Незнакомец поднял глаза, увидел Перрина и после мгновенного замешательства повернулся и бросился бежать.

Перрин спрыгнул вниз, бросил лишь один взгляд на то, что занимало этого малого, и не колеблясь пустился вдогонку. В кустах лежал наполовину ободранный волчий труп. Мертвый волк в волчьем сне. Неслыханно! Какое зло могло убить волка здесь?

Беглец стремительно удалялся, каждым шагом покрывая несколько миль, но Перрин ни на миг не терял его из виду. Они пронеслись по холмам, оставили позади Западный лес с редкими раскорчеванными участками, промчались над огороженными полями и садами, миновали Сторожевой Холм. Странно было видеть деревенские улицы и фермы совершенно пустыми, будто заброшенными. Но Перрин не мог отвлекаться, он боялся упустить беглеца. Погоня захватила юношу, и он уже не удивлялся тому, что один шаг перенес его на южный берег реки Тарен, а следующий — в незнакомую холмистую пустошь, лишенную всякой растительности. Он несся на северо-восток, не разбирая дороги, движимый лишь одним желанием — догнать!

Неожиданно впереди что-то заискрилось на солнце. Металлическая башня!

Незнакомец метнулся к ней и пропал из виду.