Восходящее солнце Астерии. Змеиный холм

Мужской голос торжественно раздался за спиной, подгоняя с еще большей силой. Ноги избились в кровь, но боли я не чувствовала. Бежать – это все, что сейчас было важно. И я бежала, не взирая ни на что. Вдруг длинный коридор оборвался стеной. Я ощупала холодный камень, и он неумолимо остался на месте. Коридор заканчивался здесь, как и надежда на спасение. Хотелось бороться, но сковывал страх, будто стала той самой маленькой девочкой в лесу. Одинокой и никому не нужной. Я села и забилась в угол. В голове звенели колокола. Во рту пересохло. Глаза закрылись. Нюх резанул лишь аромат драгоценных камней. Да, они тоже пахли. Холодностью и высокомерием.

Откуда я это знаю, черт возьми? Дура, ты хоть раз видела эти чертовы стекляшки?!

И вновь мяуканье.

Заткнись!

Чувствовала себя загнанным зверьком и больше всего желала, что бы тот, кто сейчас был рядом, не нашел свою жертву. Но он это сделал. Кожа покрылась инеем, когда у ног замолкли шаги. Лицо до сих пор терялось в коленях. Глаза закрыты. Сердце выпрыгивало из груди.

– …И хаос придет, и прольется кровь, ибо в этом его сила и сущность. Только тогда он покой обретет, когда мира не будет насущного…

Мужской голос шепнул на ухо, и незнакомец схватил меня за плечи. Что произошло дальше, и кто был этот человек, я так и не узнала, так как проснулась от собственного крика. Сердце провалилось в матрас. Лицо блестело от капель пота. Когти сверкнули, оставляя порезы на одеяле. Я оглянулась по сторонам и немного успокоилась. Вокруг была все та же пустая комната под крышей. Только последние лучики солнца лениво пробивались сквозь мутное стекло, рассеивая остатки дня и моих кошмаров. Раньше они часто приходили по ночам. Последний раз это было, когда огонь сжег родителей, но тогда рядом был Николас, а сейчас… Я встала с кровати, и ноги сами понесли к столу. На нем стояла миска и кувшин с прохладной водой.

Похоже, заходила Миори.

Я ополоснула лицо, смыв оставшуюся пелену сна. В зеркальном отражении водной глади на меня смотрела давно забытая девушка с перепуганными глазами и взъерошенными волосами. Воспоминания тут же ворвались в голову, закружив мысли в безумном танце. Он был высокий белокурый красавец с бездонными зелеными глазами.

– Николас… – прошептала я, и слезы смазали очертания комнаты.

Обрывки прошлого собирались в яркую картинку, будто все происходило только вчера. Стоял солнечный день, когда мы с Николасом сбежали в лес, чтобы немного побыть наедине. Он был старше на три года, но намного опытней в любовных делах. Я прислонилась спиной к дереву и закрыла глаза, пока его увесистая рука приглаживала мои волосы. Баритонский шепот ласкал слух. На слова о любви откликались бабочки в животе. Их крылья дрожали, будто от нежных поцелуев солнца. Николас был очень хорош собой, и я почему-то ему верила. Наш первый поцелуй нельзя было забыть, ведь именно для него он стал последним.

Как только пересохшие уста коснулись моих губ, Николас упал и больше не поднялся. Мир утратил яркие краски. В груди что-то надломилось, будто треснуло стекло. Сначала я не верила происходящему, кричала, била Николаса в грудь, но все оказалось напрасно. Клеймо убийцы давно въелось в кожу. Родители погибли, когда мне было шесть. Они сгорели вместе с большей частью дома. Никто до сих пор не знал, произошло ли это намеренно или случайно. Все винили меня. А все потому, что я выжила. Это оказалось чудом или злым роком судьбы. Стоило появиться на улице, и камни летели в спину. Но Николас… Он защищал от них, как мог, но получил удар, откуда совсем не ждал. Доброе сердце оказалось слишком хрупким. Николас поплатился за помощь своей жизнью.

Когда я пришла в себя, уже сгущались сумерки. Тело охладело и напоминало собой ледяную статую. Абсолютный покой читался на молодом лице, которого еще ни разу не касалась бритва. Больше идти было некуда. В моем доме, вернее в том, что от него осталось, поселились лишь длинные тени прошлого. Угли давно остыли, но одиночество разгоралось новым костром. Единственным выходом осталось – бежать. Бежать без оглядки. Все, что я могла сделать в память о светлых моментах, которые мы провели вместе, это оставить записку его родным. Слово «Простите» и координаты места, где стыло тело, не могло унять боль, а засохшие слезы на пергаменте выразить всю вину за содеянное. Улыбка Николаса застыла в памяти. Нежность касаний и ободряющий взгляд. После стольких смертей ничего не оставалось, как уйти во мрак, где теперь мне было самое место.