Восхождение

Интересно, что древнеримские и средневековые мосты нас встречали и в Валенсии, и в Мурсии, и в Гранаде, и в Кордове. И это здесь не реликты, не музейная неприкасаемая ценность — это действующие мосты! Таков же и самый старый, римских времен, мост в Толедо, переброшенный через пропасть и реку Тахо, огибающую гору и крепость древней столицы Испании. Толедо, раскинувшийся на склонах горы и вокруг выстроенной еще арабами в XII веке крепости Алькасар, — поистине удивительный в своем роде город-музей.

Его узкие улочки внутри крепостной стены, по которым с трудом протискиваются машины, его бегущие то вверх, то вниз мостовые как бы врезаны между домами с современными магазинами, витринами, кафе и ресторанами, и это сочетание впечатляет именно своей контрастностью стилей и эпох.

Римский мост тоже ведь стоит неподалеку от современного. И если древний действует исправно, то выстроенный двадцать лет назад уже ремонтируется. Сам этот анекдотический факт, сообщенный гидом, послужил, естественно, поводом для шуток и иронии относительно качества современного строительства.

Шутки шутками, а что может быть убедительнее совершенно очевидного: стоят, не падают мосты, «сработанные еще рабами Рима».

Наш гид по «гранадскому кремлю», в прошлом маленький республиканец, вывезенный из Испании в период гражданской войны, окончивший Московский университет, биолог, ученик академика Опарина, а сейчас доцент Гранадского университета, третьего по значению университета в Испании, Антонио Претель, свободно говорит по-русски.

Восемнадцать лет он прожил в нашей стране, годы трудного детства, возмужания. Можно ли забыть страну, по-матерински приютившую, давшую образование?!

Я не знаю, почему Антонио вернулся в Испанию. Никто не спрашивал его об этом. Мы путешествовали по франкистской Испании, лишенные каких-либо контактов с населением, и подобная любознательность могла быть истолкована превратно.

Антонио, между прочим, заметил, что он внештатный доцент, зарплата штатных преподавателей, то есть государственных чиновников, в два раза выше и что всякий раз, когда в Гранаде появляются пока еще немногочисленные советские туристы, его просят сопровождать их по Альгамбре. Свою роль гида Антонио выполнял со старанием, — быть может, это и была для него единственная возможность как-то выразить свои симпатии к нам и своей второй родине — Советскому Союзу.

Альгамбра, величественный дворец арабских завоевателей Андалусии, ставший после Реконкисты (освободительных войн) и дворцом католических королей, должно быть, оттого так хорошо и сохранился. Он впечатляет искусством древних строителей, каменным кружевом арок, стенных витражей, мозаичной росписью потолков.

На потолки Альгамбры Антонио обращал наше особое внимание.

— Арабы жили под звездами в своей пустыне, потому и потолки во дворцах всегда изображают небо, звезды и особенно седьмое небо, где, согласно Корану, и находится истинный рай, — говорил Антонио, показывая нам потолки Тронного и других залов. — Арабы в своем дворцовом раю жили как в шатрах, — продолжал он, — в одной комнате ели, спали и четыре раза в день молились. Отсюда и такое изобилие фонтанов и маленьких бассейнов. Они охлаждали воздух в жару, но главным образом служили для омовения во время молитв.

В Альгамбре немало и больших водоемов, они в самом дворце и под открытым небом, в окружении знаменитых «садов Альгамбры», составленных из аллей кипарисов, платанов, олив, арагонской коры, каштанов. Парковое искусство во времена арабов достигало больших высот.

Вот, может быть, поэтому и не очень убедительно прозвучало замечание нашего гида Антонио о том, что арабы строили не слишком хорошо. Я не берусь с ним спорить. Казалось бы, Альгамбра говорила о другом. Но любопытно обоснование, которое привел Антонио.

— По арабским законам только бог мог строить вечное, — сказал Антонио, — ну, а люди, естественно, только временное.

Я подумал тогда: «Будь со мною рядом Владимир Копелев, он бы не удержался от иронического замечания примерно в таком духе:

«Не дай-то бог некоторым нашим московским строителям узнать о таких «заповедях». Они бы обратили их в оправдание своей нерадивости, людей, мало пекущихся о качестве и долговечности жилых домов».