Восхождение

Но Филимонов, который сразу привез на север свою семью, остался. Десантники начали строить для себя балки, им помогали жены, даже дети. А что же еще делать в этой глухомани, если не обживаться как можно быстрее, не «вгрызаться в землю», как говаривали на фронте, когда батальон или полк занимал новые рубежи? Надо было создавать в тайге прочный плацдарм для жизни совместными, дружными усилиями.

Потом начали приходить по воде грузы для обустройства поселков, для первых буровых. Десантники сами строили причалы на реке, от балков начали переходить к возведению первых каменных домов.

— Однажды один такой дом «повело», — вспомнил Александр Николаевич. — Вышел казус. Мы не дождались усадки, подвели дом под крышу, а он и скособочился. Ведь не строители мы, а буровики, но тут уж если ты первопроходец, то умей делать все.

Филимонов произнес это с улыбкой, которая мне понравилась. Не все люди умеют хорошо улыбаться. А этот крупный, на вид физически сильный человек, слегка седеющий, смеялся непринужденно, как-то легко и вкусно, говорил громко, внятно, с удовольствием.

И то, как говорил, как энергично двигался, как смеялся, — все это свидетельствовало о ровном расположении духа и о той удовлетворенности судьбой, делами, которая, если она прочна и основательна, то и всегда ощутима, какие бы перепады настроения ни посещали порою человека.

— Я начал буровым мастером. Сейчас руковожу буровой конторой. Десять лет здесь, — сказал Филимонов, — и меня уже считают ветераном.

Десять лет — срок, казалось бы, небольшой. Но только не для этих мест, где, как в былые времена на фронте, каждый год, проведенный в болотах, в битве за нефть, по справедливости можно и надо считать за два. Рабочий человек, десять лет отдавший покорению недр Западной Сибири, может считать себя ветераном нефтяной и газовой целины. Тем более что ветеран здесь понятие почти адекватное первооткрывателю.

Александр Николаевич Филимонов бурил в Усть-Балыке не самую первую разведочную скважину. Кстати говоря, эта работа проходила под руководством главного геолога Усть-Балыкской геологической экспедиции, знаменитого человека в Западной Сибири, лауреата Ленинской премии Фармана Салманова. Но Филимонов разбуривал одни из первых эксплуатационных, его труд, несомненно, лег в фундамент освоения месторождения, которое стало в ряд с Сургутским, Шаимским, Горноправдинским районами, с Самотлором...

Я возил с собою в этих поездках два толстых тома, озаглавленные: «Нефть и газ Тюмени в документах». Это сборники геологических рапортов за без малого семьдесят лет, с 1901‑го по 1970 год, отчетов экспедиций, выдержки из важнейших постановлений, решения партийно-хозяйственных активов, пленумов обкома, речи хозяйственных и партийных руководителей. Два тома высокой деловой насыщенности событиями и фактами, по сути дела богатейшая первооснова для художественной летописи трудового события века, грандиозной документальной эпопеи, которую, к сожалению, пока еще никто не создал.

«На север, за нефтью!» — так называлась одна из статей, появившаяся в «Омской правде» еще 5 февраля 1935 года. Заголовок выражал смелую идею академика Губкина, высказанную в тридцатые годы и вдохновившую геологов на разведку подземных кладов в Западной Сибири. Прошли десятилетия. Идея оказалась удивительно плодоносной, прогнозы оправдались. И ныне новые рубежи тюменских нефтяников продвигаются с каждым годом все дальше в глубь Западно-Сибирской равнины.

Еще шесть лет назад тогдашний первый секретарь обкома КПСС, а ныне министр строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР Б. Е. Щербина писал в своей статье:

«...У геологов есть карты, где показаны перспективы территории страны на нефть и газ. Чем больше в недрах нефти, газа, тем ярче, гуще окраска. На необъятных просторах Тюменщины доминирует ярко-красный цвет: более пятисот тысяч квадратных километров отнесено к разряду высоких перспектив...»

И далее: «...подтверждаемость прогнозов, — писал Борис Евдокимович, — необычайно высока. Степень удачи, хотя это и звучит парадоксально, превышает сто процентов...»

Как это отлично и вдохновенно сказано!

Степень удачи в открытии промыслов, естественно, должна дополняться такими же удачами в освоении, в эксплуатации, или, как говорят нефтяники, в «разбуривании», месторождений.

Об условиях проходки скважин на Усть-Балыкских промыслах Филимонов рассказывал так:

— Породы, в общем-то, у нас мягкие. Турбобур идет легко. Это, пожалуй, единственная милость природы в нашем суровом краю, которую получили нефтяники. Раз породы мягкие, то и скорости высокие, одни из самых больших в стране. И дебитами скважин мы не обижены. Дебиты такие, что может позавидовать любой другой нефтяной район родины. Тут все хорошо.

— А что же не хорошо? — спросил я.

— Грунт липкий. Отсюда частые «прихваты». Достаточно на десять минут остановить буровой инструмент в скважине, и он схватится с землей.