Восхождение

На этот раз «зимний Копелев» выглядел еще более утепленным, чем в Вешняках-Владычине. Я всегда видел его в резиновых сапогах осенью и зимой, а в эти морозные дни он работал в валенках, под двумя куртками виднелся любимый его темный свитер, широкий монтажный пояс стягивал все эти одежды, подчеркивая и, я бы сказал, даже сохраняя стройность фигуры. Под меховой шапкой с опущенными на щеки «ушами» я узнал знакомый лоб с покрасневшей от холода кожей и темные, с живым блеском глаза.

— Быстро нашли нас? — спросил Копелев.

— По вашим ориентирам: вот шоссе Энтузиастов, вот Окружная дорога, — я показал в сторону автострады, видневшейся метрах в пятистах, — да и корпус здесь пока единственный. Как не найти!

— Скоро их будет тут много, — заверил Владимир Ефимович. — Подбросят сюда еще несколько наших строительных потоков — и закипит дело!

— Уже и сейчас кипит, — сказал я, — хотя вы и находитесь в центре всех начал — начало застройки квартала, освоения нового района и в начале нового года. А как планчик за прошедший?

Я спросил об этом не только затем, чтобы занести впечатляющую цифру в свой блокнот, а в том, что это будет хорошая цифра, зная хватку Копелева, я не сомневался. Мне этот вопрос подсказывала еще и уверенность, что Владимиру Ефимовичу будет приятно сообщить мне об итогах года. Ведь за этим стояли и большой труд, и большие нравственные усилия его самого и всей бригады. Да и какой деятельный человек может остаться равнодушным к оценке его работы за целый год? И все же то, что услышал от Копелева, превзошло все мои оптимистические ожидания.

— Планчик? — переспросил Владимир Ефимович. — Тут порядок. Я вам сказал, что в Ивановское нас перебросили первого сентября, а уже к тридцатому октября мы отпраздновали свой новый год.

— Закончили годовой план? На два месяца раньше? — удивился я.

— Да.

— Несмотря на все трудности?

— А чего на них смотреть! — Копелев снял рукавицу, подул в ладонь, отогревая пальцы. Потом прищелкнул ими в морозном воздухе, и этот, должно быть идущий от полноты чувства, жест я мог расценить лишь как непосредственно выраженное удовольствие.

— «Московский характер» — слышали такое выражение? — спросил меня Владимир Ефимович.

Я кивнул утвердительно.

— Для строителя это значит, по-моему, работать ровно, ритмично, всегда и везде. Летом и зимой, в жару и в мороз.

Произнеся это, Копелев слегка улыбнулся. Я знаю, что он не любит, так сказать, торжественной замазки славословий. И уж если сейчас заговорил так, то не бахвальства ради, а только потому, что действительно вправе был гордиться такой постоянностью эффективных усилий бригады. Вот уж воистину бригада всегда и везде выдерживала железный график!

Я смотрел на Копелева, слушал его и подумал, что вот не упасть духом в такой трудной обстановке, в какой он очутился в Ивановском, мобилизовать волю свою и бригады, выдержать заданный темп и к тому же подготовить коллектив к еще более высокому ритму монтажа — это и значит проявить чувство настоящей партийной, рабочей ответственности. Жизнь проверяет человека, когда пробует его характер на излом и характер выдерживает испытание.

— У меня есть новость приятная, можно сказать — новогодний подарок, — заметил Копелев, когда мы прошлись по строительной площадке, — я затем, чтобы осмотреть корпус, он — чтобы согреться, мы уже замерзли, разговаривая и стоя на одном месте.

— Какой же это подарок? — заинтересовался я.

— Скоро мне дадут трехкомнатную квартиру.

— Ого! Где же?

Я искренне обрадовался за Копелева, старая квартира в Кунцеве становилась тесной для семьи Владимира Ефимовича.

— Рядом с нашим управлением, на Пресне.

— Ну, значит, будет близко к нашему Дому литераторов. Так что пожалуйста на огонек в Московскую писательскую организацию. Мы сможем встречаться чаще, — заметил я.

Должен сказать, что, из месяца в месяц наблюдая жизнь копелевской бригады, я, признаться, порою даже удивлялся тому обстоятельству, что загруженность бригадира общественными и государственными делами ни в коей мере не отражается ни на его трудовом авторитете в среде товарищей, ни на производительности самой бригады.

Как хорошо отлаженный механизм, она не сбивается с ритма и в отсутствие руководителя, его стиль неукоснительно поддерживают то Большаков, то Бондаренко, то Максимов, да и сами монтажники уже не могут работать по-иному, втянулись в ритмичный монтаж, а привычки, как известно, становятся частью нашей натуры.

В ту зиму Владимир Ефимович учился на втором курсе вечернего факультета Высшей партийной школы при ЦК КПСС. Каждый понимает, что так работать, как работает Копелев, да еще и учиться на вечернем факультете, слушать три раза в неделю лекции, сдавать экзамены, выполнять разные общественные и депутатские поручения — это означает жить с полным напряжением, с максимальной выкладкой всех своих сил.

И поэтому, не скрою, с некоторым опасением услышать печальный вздох, я спросил: как сейчас обстоят дела с учебой, не запустил ли Владимир Ефимович сдачу экзаменов?