Восхождение

3/4 Ну, уж скажешь, болтали… Мы серьезно поговорили. Видишь ли, Доктор, женщины такого типа встречаются крайне редко. Как сказал святитель Игнатий, «женщина руководится чувствами падшего естества, а не благоразумием и духовным разумом, ей вполне чуждыми. У нее разум 3/4 служебное орудие чувств». А у моей вчерашней собеседницы имеется все достоинства женщины разумной при наличии смирения и врожденного тончайшего такта…

3/4 Да, Димитрий Сергеевич, ты или не в себе, что вряд ли, или действительно пора тебя у Васи забирать в мои трущобы капитализма. Ладно, трубочку телефонную оставь себе, пусть это будет мой подарок за вчерашний вечер, на протяжении которого ты не уставал меня удивлять, 3/4 мой собеседник замолкает. В продолжение паузы слышу из динамика трубки знакомые звуки ударов теннисного мяча о ракетку. 3/4 …А что касается Леночки, то имей ввиду, что она… девочка по вызову. Вот так.

3/4 Это, конечно, меняет дело… 3/4 тушуюсь я почему-то. 3/4 Хотя, думаю, уйдет она из этого… бизнеса. Вероятно, обстоятельства вынудили или еще что… Как думаешь, если она захочет, сможет выйти из игры без препятствий?

3/4 Если очень захочет, то да. Только я о таковых пока не слышал. Деньги там немалые, да и засасывает, как трясина.

3/4 А помочь ей нельзя?

3/4 Если обратится ко мне, 3/4 помогу. Только, повторяю, это вряд ли… Ну, пока, меня зовут играть. Звони, когда хочешь.

В кармане пиджака разыскиваю карточку с телефоном Лены. Набираю номер, слышу щелчок, характерный для телефона с определителем номера. Нет, не поднимает трубку. Ладно, со временем разберемся. Шизофрения

В редкие минуты уединения, когда удается вырваться из цепких клещей суеты и безумия мира, я свожу прожектор внимания своего внутрь души и вижу там раздвоение, а по-научному, 3/4 шизофрению.

Одна моя половина желает наслаждений и самоугодничества, она завистлива и жадна, раздражительна и тщеславна. Овладевая мною, она сначала увлекает меня, потом соблазняет обещанием сладости и, чуть завладев моим вниманием, грубо толкает в пропасть греха. Уже, падая во смердящую тьму, я слышу ее злобный самодовольный хохот.

Другая часть моей души тиха и светла. Отсюда не исходит ничего страстного и тревожного. Это жилище моего Ангела. Когда я иду на грех, он останавливает меня, тихо роняя слезы печали и сострадания. Затем поднимает меня, падшего, отряхивает с налипшую грязь и кротко зовет к свету. О, как терпелив мой Ангел, как беззаветно и верно любит он меня, временами такого мерзкого и грубого! Лишь изредка я вспоминаю о нем, понуро прошу прощения и взываю к его милосердию и помощи. А он, светлый мой Хранитель, озаряется неземной радостью, протягивает ко мне свои дружеские руки и, забывая все мои бесчинства и злодеяния, ведет к Отцу Небесному, у Которого уже готово мое прощение.

Сюда, в эту тихую мою пристань Любви убегаю, скрываюсь иногда, даже уползаю в изнеможении от собственной злобной тьмы, от трясущегося страха и мертвого хлада уныния. Здесь, под сенью золотистых крыльев Ангела Хранителя, питаю изнемогшую душу свою ароматными плодами из Царствия Небесного. Из тех райских садов, где в сиянии славы молятся за меня и множество таких же  греховодников Святые мужи и жены непорочны, благоуханные светозарные девы, множество Ангельских сил, «иже херувимов»…

Как легко и радостно под сенью этих небесных крыльев, как согревается остывшая душа невечерним светом, как зовет ее, манит туда 3/4 в непостижимые высоты вечной Любви. И она, душа моя, как белая лебедь, трепещет крыльями, вытягивает длинную белую шею и стремится лететь туда, в Отечество свое… Но жесткие прутья неизжитой гордыни не дают ей свободы.

О, это мучительное, жестокое мое раздвоение! Как справиться мне с тобой? Как срастись, соединиться, снова стать единым, цельным 3/4 как вернуть себе Богоданное целомудрие?

С тех пьяных времен, когда я так жестоко растоптал его в себе, с тех пор, как впервые смертельная тоска обдала меня своим могильным холодом, с тех первых черных дней душевного раскола 3/4 я снова стремлюсь обрести утерянную свою цельность.

Но, увы! Уничтожать легче, чем создавать!.. И особенно себя самого, когда ты разрублен надвое безжалостным мечом собственной гордыни.

И вот ты лежишь, поверженный своим же клинком, истекающий кровью, лихорадочно пытаешься собрать и сложить воедино рассеченное тело души своей и с каждым движением, с каждой новой попыткой все более теряешь крови, все меньше собственных сил остается в твоем остывающем теле. И только совершенно ослабев и последним лучом заходящего на запад сознания, оценив в полной мере абсолютную свою немощь, ты зовешь на помощь Врача: «Господи, помоги мне! Спаси меня, немощного! Исцели меня, нецельного!»

  Глава 2. Строительство. Сплошное Кавказ