Восхождение

Подходим к матушке и в благодарность за эти неземные минуты вручаем свечу из Вифлеема и землю с Горы Блаженств, где Иисус Христос произносил Нагорную проповедь. Матушка очень обрадовалась нашему подарку, а мы 3/4 тому, что подарок понравился ей.

Затем садимся в микроавтобус и отбываем. Я отворачиваюсь к окну. Почему, теснится в моей головушке, лучшие девушки, нежные и чистые, лучшие юноши, мужественные и ясноглазые, уходят в монастыри! О! жестокий и грязный мир! Лучшие из лучших уходят от тебя, презирая твои ценности, и закрываются в стенах монастырей. Уходят, чтобы в этих крепостях, охраняющих саму жизнь человечества, гореть и сгорать в молитвенном пламени за грехи людские. Столпы света до небес, последняя надежда падшего племени адамова...

3/4 Когда мы были молодыми… 3/4 задумчиво произносит Андрей голосом, которым плачут или прозревают. 3/4 Когда мы только вошли в храм… Какой чистой и горячей была вера наша! По ночам мы переписывали и читали слепые ксерокопии писаний Святых отцов, желали подвигов и мученичества за Христа. Рано утром, почти ночью, крадучись, чтобы КэГэБэшники не засекли, мы ходили причащаться. И каждое причастие 3/4 это как победа! …Как ступенька в небеса! Любую копейку несли в храм, отдавали нищим, совершенно серьезно считая, что за каждым нищим стоит Сам Христос. Как горячо мы убеждали наших неверующих друзей, что нашли, нашли Истину. А теперь мы …как латиняне какие или протестанты. Скрещиваем веру с нефтью…

3/4 Мазутом уже, между прочим… 3/4 уточняет Борис.

3/4 …с пьянством…

3/4 Да завязал я уже… 3/4 бьет себя в грудь Григорий.

3/4 …с чиновничеством…

3/4 Вспомнил, тоже мне! 3/4 это уже я ворчу.

3/4 …с блудом, с тусовками… Нет, нет, не завязал я, не завязал… Говорят, нет ничего общего у Бога с сатаной 3/4 есть оказывается! Это мы сегодняшние. Все нажитое и завое­ван­ное растоп­тали, растеряли… Миллион разменяли на пятаки. Что там миллион поганый! 3/4 вечность небесного блаженства на помойный рай на земле. Причем, не дает нам и не даст Господь насладиться этим земным раем, по любви Своей не даст. А мы все рвемся и лезем туда, дурные…. Будто билет в Царствие небесное у нас уже в кармане. Ну, что за расслабуха такая у нас, а, отцы?.. Не пора ли нам восстанавливать порушенное! Пора.

  Технология производства дамасской стали

Этот монах на станции метро 3/4 как пощечина мне каждое утро. Ну, что тут  необычного: стоит себе тихонько смиренный молодой мужчина в бороде и рясе с ящиком для пожертвований и даже глаз на прохожих не поднимает. Что в нем так сильно возмущает меня? Ничего. Ровным счетом ничего. Причин видимых нет. Меня же, как приближаюсь к этому месту, так заранее крутит всего.

3/4 Преподобный Сергий запрещал монахам просить милостыню: не протянутая рука, а молитва должна кормить монахов, 3/4 зудит во мне ворчливый голос.

3/4 И церковные власти запрещают побираться монахам, 3/4 вступает следом другой.

3/4 А ты сам попробуй постоять здесь: один среди толпы, не по своей воле, а по послушанию, зная, что многих раздражаешь, 3/4 заступается третий.

Ломая себя, порой стиснув зубы, кладу деньги в ящик и получаю тихое «Спаси, Господи» с легким поклоном. Его смирение еще сильнее возмущает меня, и только самоукорение и сосредоточенная Иисусова молитва не без труда возвращает подобие покоя в душе.

Это происходит почти каждый день в течение месяца. Понимаю, что участвую в невидимой битве, только на чьей стороне 3/4 пока неясно.

Однажды он исчезает. На его месте сонная женщина продает зонтики. И вдруг мне стало так одиноко, будто лучший друг уехал. Всю неделю, каждый день проходя по этому месту, ищу глазами монаха и огорчаюсь, не находя его. Оказывается, мне его уже не достает. Каждый день, проходя мимо «монашеского места» произношу: «Ну, где же ты, брат мой смиренный?». Только через неделю он появляется и как ни в чем не бывало стоит в своем простенке между встречными потоками идущих людей. Я подхожу к нему и почему-то готов обнять его, только вместо этого молча сую в прорезь ящика смятую вчетверо купюру и продолжаю движение. Про себя произношу: «Помоги тебе, Господи, брат мой», и на душе светлеет.

Вечером на исповеди прошу прощения у священника за то, что иногда беспричинно раздражаюсь на него. Это как-то накатывает волнами. И знаю, что не мое это, а противно становится, будто грязью мараюсь. Он меня прощает, и ухожу от него с легким сердцем. По дороге домой говорю со знакомым, и он признается, что иногда брань с духовным отцом у него доходит до взаимных обид, а его самого буквально истощает. На прощание он произносит ключевую фразу:

3/4 Ты знаешь, ведь когда священник или монах читает Иисусову молитву, да и вообще постоянно молится, он более, чем мы, защищен от нападок зла. Тогда нечистый атакует его через ближних и духовных чад: ведь мы слабее и легче поддаемся агрессии зла. Для нас, слабых, это своего рода мученичество.