Восхождение

— На кран. Пломбируй.

Я прошу пояснить ход его мысли.

— Новенький, что ли?.. — озаряет его.

— Ну да, — подтверждаю я, изображая на лице детсадовское выражение.

— Ладно, сынок, слушай и впитывай. Я буду последним работником в нашей фирме, если на абсолютно ровной площадке не найду больше тринадцати нарушений норм Госгортехнадзора. А за это, сам понимаешь… — указывает он глазами на пломбир, как палач на топор.

— Так вы полагаете, что у меня есть шанс, так сказать, вернуть себе потерянное лицо и восстановить доверие столь уважаемой фирмы?

— Ну, конечно, мой мальчик! — оживает мятенький мужичок. — Сашка уже бьет копытом землю и ждет твоего указания.

— Понял, — киваю и выскакиваю на крыльцо. Здесь действительно стоит Александр Геннадьевич, машинист гусеничного крана, и молча протягивает руку ладонью кверху. Прежде чем посеребрить ее, спрашиваю свистящим шепотом: — Кто это и сколько нужно?

— Инспектор Ростовский. А брать лучше сразу три — меньше нельзя, — произносит крановой с трагизмом в дрожащем голосе. — Этот — очень строгий. Зверь…

— Так у нас же полный ажур, сам знаешь!

— Да-да. Правильно! Тогда меньше четырех никак не получится. Тут его профессиональная гордость может быть задета. И закуски побольше. Аппетит у него волчий. И главное — здоровье слабое. Так что придется взять хорошей колбаски и сырку понежней. Кефирчику обязательно. Он еще маслины в банке любит. С язвой, сам понимаешь, не шутят. Короче, весь аванс, что получил вчера, давай. Если не хватит, я добавлю, потом вернешь. С процентом.

Во время этого монолога я зачарованно наблюдаю за его артистическим ртом. Удивительное это зрелище: вибрация челюсти и губ с разной амплитудой и частотой. Также движутся длинные желтые зубы в деснах — каждый отдельно. Как с таким аттракционом во рту он умудряется произносить столько разных слов — тайна. Протягиваю всю карманную наличность и замечаю в дополнение к ранее отмеченным колебания головы относительно туловища и независимую вибрацию кистей рук. Это какой-то человек-вибратор. Едва коснувшись денег, он исчезает. Как это ему всё удается?..

Мои глубокие размышления прерывает бригадир, крича во все горло, что у него закончились электроды. Протягиваю ключ от склада и возвращаюсь в бытовку к дорогому гостю. Тот мирно посапывает в углу, наполняя атмосферу художественным храпом и ацетоновыми парами выдоха. Чтобы не прервать столь важного процесса, тихонько присаживаюсь к столу и заканчиваю заполнение документации.

Входит крановой, раскладывает на столе свертки и расставляет бутылки. Радостно докладывает: завтрак в постель подан. Господин государственный инспектор просыпается, безыскусно, как дитя, сладко потягивается и тянет ручки к любимым игрушкам. Крановой ножом срывает пробку и льет в стаканы зловонное зелье.

— Если вы не против, господа, до обмывания сделки я хотел бы закончить с ее оформлением.

Открываю журнал и протягиваю инспектору для автографа. Тот нехотя строчит разрешительное резюме и размашисто подписывает. Почерк удивительно каллиграфичен, а кокетливые завитушки говорят о непростом характере писаря. Пока я восторженно разглядываю автограф, за столом происходит ритмичное поглощение напитков и съестных припасов. Наконец, отрываюсь от журнала и вижу сказочное превращение трясущихся ранее сотрапезников в жизнерадостных здоровяков. Выражаю по этому поводу свое глубокое удовлетворение. На что слышу:

— Нехорошо, гражданин начальник, отрываться от коллектива. Нам еще многое обсудить нужно.

— Так ведь у меня бригада работает, — пытаюсь оправдать причину своей раздражающей массы трезвости.

— Давно пломбира не видел? — напоминает инспектор, поднимая глаза к мухе на плафоне. И если насекомое на прежнем месте в том же удрученном настроении, то опухлость поднятого к нему лица уже пошла на убыль.

— Прошу прощения, господин инспектор, так это все по неопытности и недомыслию.

— То-то же! Наливай.

Стараясь не вдыхать сивушный запах, пригубляю свой стакан и, отведав закуски, задаю терзающий меня вопрос:

— Меня, как прораба начинающего, интересует, какие же тринадцать пунктов вы могли бы указать на нашей площадке?

— Эх, молодость… А вот, например, ты сейчас без каски.

— …Так ведь в бытовке!..

— Эта лирика в актах не отражается. Далее: на второй бадье краска облупилась.

— Только в одном месте!..

— Повторяться не собираюсь. Идем дальше: в ограждении стройплощадки имеются щели.

— Так нам эти щиты ограждения родная промышленность поставляет.

— Это проблемы твои и твоей промышленности. Следующее: на стройплощадке имеются люди в нетрезвом состоянии.

— Так до вас никого не было! — возмущаюсь я.

— Ну, это спорно, хотя и возможно. Но факт налицо… А за тонкий, но нахальный намек Сашке придется сбегать за еще одной блондинкой с опьяняющим внутренним миром.

— Всегда готов, — рапортует пионер.

Когда крановой удаляется за дверь, и мы остаемся одни, инспектор Ростовский спрашивает, есть ли у меня сегодня персональная машина. Нет, сегодня, как назло, мы без колес.