Восхождение

По вечерам я читаю вслух молитвы, писания Святых отцов, и к удивлению Дуни, наше не родившееся еще дитя прекращает свои постоянные верчения и успокаивается, будто внимательно слушает. Я объясняю, что это так и есть, что маленький человечек там, внутри, понимает много больше в духовном мире, чем мы, потому что целиком еще в руках Творца. А после совместных молитв у нас в семье наступает совершенно чудное время. Моя молчальница, прижавшись ко мне, застенчиво, как девчонка, полушепотом выспрашивает про ту неведомую ей жизнь, куда влечет и ее. А среди ночи или рано утром иногда я просыпаюсь и подолгу смотрю на спящую свою женушку, в которой происходят таинственные внутренние процессы. И молюсь за нее и ребеночка, за которых чувствую растущую мужскую ответственность перед Господом. Впрочем, нет в новом моем состоянии страха за них, да и за нас в целом. Наоборот, с каждым днем растет мое доверие к Отцу нашему Небесному.

…В прорабскую входит известный мне мужчина в черном костюме и с неукоснительной вежливостью предлагает следовать в машину. Всю дорогу молчит. Мне рядом с ним неуютно. Привозит он меня в незнакомое здание с мраморно-зеркальным вычурным фасадом, поднимает на бесшумной лифте, пропитанном запахом сигар и духов, ведет по светлым коврам в громадный кабинет, из окна которого видна широкая пойма реки в золотистых лучах заката.

В кабинете, кроме Доктора, присутствует еще один господин весьма крупных габаритов с лицом аристократа с высоким лбом и сильными очками под ним. Мужчины облачён в классический черный двубортный костюм. Жесты его изящны, движения мощного тела осторожны и экономны. Из-за стола выходит озабоченный Доктор в белой сорочке с развязанным галстуком, знакомит меня с этим представительным человеком — своим заместителем Валерием Ивановичем. Тот крепко пожимает мою руку и, уважительно изучив внимательным взглядом, сразу удаляется. Доктор, натянуто вежливо улыбаясь, поясняет, что «выращивал в этом парне своего помощника чуть ни с пеленок», затем приглашает занять кресло под хвойным растением в бочке, в котором с радостью узнаю можжевельник.

— Вот, как видишь, обживаем новые апартаменты. Пытаемся соответствовать требованиям международных стандартов. За этой стенкой примерно такой же кабинет с комнатой отдыха для тебя. Если, конечно, ты согласишься.

В общении с такими людьми, как мой нынешний собеседник, никогда не знаешь, когда он говорит серьезно, а когда ведет запутанную игру, в которой тебе предлагается неведомая роль. При этом вряд ли тебя посвятят в правила игры. Поэтому вместо ожидаемых от меня восторгов молчу и про себя творю Иисусову молитву. Доктор изучает мою физиономию и вздыхает:

— Да… Забыл, что имею дело с человеком неординарным. Как говорится, надо чаще встречаться. Все это время, Дмитрий Сергеевич, я издалека, но с интересом наблюдал за твоими успехами в работе. И должен признаться, до сих не могу взять в толк, как это тебе удается при том количестве объектов, которые навалили на тебя, везде успевать, держать рекордную выработку и при этом безо всяких неприятностей и аварий. Без конфликтов с конторой и органами надзора. Практически самостоятельно. Не поделишься секретом?

Ну, что мне ему, в самом деле, воскресную школу тут открыть? А с другой стороны, как объяснить, что все мои успехи — не мои… Как мне с ним говорить? На каком языке? Господи, помоги мне, неразумному.

— Как-нибудь в другой раз, Филипп Борисович. Когда времени у нас будет много-много. А сейчас, ты сказал, тебе нужна моя помощь. Так я слушаю.

— Однажды я говорил тебе, что моя фирма ведет работы в Америке. Мы там купили землю и строим поселок для состоятельных людей. Раньше на участке стояли несколько заселенных домов. Сейчас мы всех жильцов переселили, кроме одного. Живет там странный парень, который уперся, как осел, и ни в какую покидать насиженного гнездышка не хочет. Мы уж и через жену его уговаривали, и через местные власти… Нет и все! Я узнал, что у него корни русские. Бабушка его жила в России до войны.

Доктор встает, прохаживается задумчиво по кабинету, бережно касаясь то одного предмета, то другого. Замирает у окна и любуется панорамой. Потом поворачивается ко мне и после долгой паузы произносит:

— Есть, конечно, у моих партнеров и силовые методы решения таких проблем. Только мне хочется использовать еще одну возможность. Последнюю. И я прошу тебя, Дмитрий Сергеевич, помочь мне в этом. Ведь ты за мирные решения, не так ли?