Восхождение

Прощаются на верхней площадке лестницы. Легасов уходит; тут же входит Аристей Навротский с папкой. Поднимаются в гостиную.

Аристей деловито:

- Поправились и повзрослели вы, хотя по-прежнему и молоды… Вы обрели чудесный новый образ! - Показывает лист из папки.

Диана со смущением:

- Как! Это я? У вас чудесно вышло.

- Сойдет, пожалуй, за эскиз к портрету.

В гостиную входит Эста. Аристей раскланивается с нею.

Диана, глядя на эскиз:

- Переодеться мне в лиловое? - Уходит.

Эста доверчиво:

- Хотелось переговорить мне с вами, признаюсь прямо, да, о Леонарде. Что происходит с ним? Самоубийство – инсценировка? Но ведь с крыши там допрыгнуть до канала невозможно. Писали так в газетах.

Теперь Эрота разыгрывает так правдоподобно, по крайней мере для меня, что я ношусь в ауре сказки Апулея во сне и наяву, как в грезах в детстве…

Диана, входя в светло-лиловом платье:

- Жалею, что тебя я увезла, а выпустить на сцену надо было. - Усаживается в кресле по знакам Аристея. - Она поведала бы, как Эрот, к Психее прилетев, себя поранил, сраженный несравненной красотой, на радость Аполлона из-за Дафны, - узнав любовь, забудешь о проказах, - с его пророчеством судьбы Психеи…

Входит Леонард с рассеянным видом, словно чем-то бесконечно опечаленный. Аристей, так и не втянувшись в работу:

- Нашелся. Хорошо. А что случилось?

Леонард, раскланиваясь весьма церемонно:

- Невероятно, все же то случилось! Расстался с матерью, оставил лук и стрелы… Пусть отдаст другим детишкам, а мне ж пора пуститься в странствия… Ну, да, веду я об Эроте речь, которому сама же Афродита из зависти к Психее предрекла в мужья без положенья в обществе, без роду-племени среди людей.

Разгневалась ведь Афродита пуще, что я не наказал, а полюбил Психею, и она мне предсказала гонимым быть повсюду и всегда, во исполнение ее проклятий.

Эста с грустью:

- От сказки Апулея ничего уж не осталось. Что же с нами будет?

Леонард вдохновенно:

- Психею полюбив, Эрот возжаждал свершений, с восхожденьем к высшей красоте!

Аристей, прекращая попытки втянуться в работу:

- Из сказки вырастает миф? Чудесно.

Диана, поднимаясь с кресла:

- Вам чаю, иль останетесь обедать?

Аристей, вновь всматриваясь на молодую женщину, словно желая в чем-то удостовериться:

- Нет, мне пора.

Аристей, а с ним и Леонард раскланиваются. Эста смеется, Диана с недоумением качает головой.

2

Аристей зачастил к Легасовым. Работа по заказу обязывала, да и Диана, по ее словам, обладала пока большим досугом для позирования. В девичестве не столь и хорошенькая, она становилась все привлекательнее. А роскошь новой обстановки дома Легасова в стиле модерн вполне соответствовала ее наряду и характеру.

Строптивая, независимая, в обращении она была проста и приветлива. Разодевшись по своему усмотрению, молодая женщина преспокойно сидела час, два и больше, а Навротский, одобрив ее наряд, вскоре совершенно измучился, не в силах достичь желаемого эффекта в передаче блеска и тончайшей фактуры ее чудесного платья.

Черное и красное до бордового цвета, серебро и золото закатных лучей... Он бился день за днем, не позволяя Диане одеться иначе, и его упорство, столь сосредоточенно серьезное, импонировало ей, уважавшей в себе и в других упрямство и терпение в достижении вожделенных целей.

Застав художника за работой, Эста с любопытством вертелась около него. Затем она отправлялась по своим делам, обыкновенно на какую-нибудь лекцию или выставку, где, имея общие интересы, встречала Леонарда.

Диана удивлялась тому, что он явно избегает ее, ее дома, и не без тревоги посматривала на Эсту, уверенная в том, что Леонард не жених для нее. Она не ощущала ревности, да и в поклонниках недостатка у нее не было, и был один, куда более серьезный, чем Свирин. Все его звали Жорж, хотя его имя Георгий, но он был именно Жорж, что-то нерусское в русском в хорошем смысле, как Евгений Онегин мало похож на русского, оставаясь при этом истинно русским человеком во всем.

Куда моложе мужа Дианы, но они, Тимофей Иванович и Жорж, как люди одного круга и интересов, даже сошлись дружески. Жорж тайно заглядывался на нее, но самая свобода ее мужа, его чисто мужское превосходство, что женщину не унижает, а скорее служит ей защитой от всех напастей в жизни, удерживали ее, и она вдруг сообразила, что молодой поклонник Гермеса не просто прекрасный, а самый подходящий жених для ее племянницы.

Необходимо было лишь отвлечь Эсту от ее неусыпных занятий и книг, раскормить, одеть, и Жорж разглядит сам, какое это сокровище. В конце концов, их можно сосватать, ибо брак не любовное приключение, а серьезное дело, что они, как люди вполне серьезные, не могут не понимать. Лишь Леонарда следовало отвадить от Эсты, пока не поздно.

Просматривая акварельные листы и рисунки из папки художника, Эста вынула один - с изображением удивительно красивой женщины, чуть восточного типа, в пронизанном светом платье, сугубо театральном.

- Кто это? - сказала она, показывая издали художнику и Диане и сама с восхищением разглядывая. - Похожа на княгиню Юсупову. Не она ли?

Аристей с важностью помотал головой и проговорил: