Восхождение

Горное озеро. На небольшом острове Аристей словно играет с парусником, а с берега у охотничьего домика принцесса наблюдает за ним.

Аристей сосредоточен, невольно пребывая в раздумьях:

- Судьбой чудесной вознесен над миром, я должен воссоздать корабль воздушный, могучий и летучий, из модели, даймоном сотканной из паутинок лучей серебряных и золотых, упругих и сверхстойких, как металлы, и светом исходящих, как ракета.

Парусник проносится вокруг острова, не касаясь воды.

В трудах вседневных без ночей и сна провел, казалось, год, а промелькнули меж тем десятилетья на Земле, погрязшей в войнах без конца, жесточе всех прежних вместе. Мог бы и вмешаться.

Но лишь подлил бы масла я в огонь. О, если б люди сверху вниз взглянули, из вечности на миг единый жизни, что чтут они, как пьяница вино во имя забытья и разрушенья, как будто жизнь обуза, а не дар, великий дар для счастья и познанья.

Из рощицы на острове показывается Сурин.

Сурин, решаясь заговорить на интимную тему:

- Да, парусник чудесен, спору нет; но удивительней, как вы в принцессу, из света сотканную, как из глины, вдохнули жизнь живую? Словно бог.

Аристей качает головой:

- Она была живою и во сне, внимая речи, звукам мирозданья. Модель живая старых мастеров, сошедшая с картины ненароком, храня в себе всю тайну бытия.

Я сиживал подолгу у нее, угадывая сны ее как будто, и вот однажды слышу я: «Эрот!» и узнаю в ней Афродиту с бала студенческого в Петербурге встарь. Я так проникся образом чудесным курсистки молодой, отдавшей жизнь и красоту за счастие народа, что вдруг узнал ее и вспомнил ясно, как я писал с нее саму Венеру Таврическую, - свет ударил в лоб, что скальпель иль игла, - она очнулась.

- Так, вы еще целитель?

Аристей с улыбкой:

- Может быть.

- Но почему ж теперь ее бежите? Принцесса вправе вас любить, как бога.

Аристей смеется:

- Соблазн любви и счастья столь велик и кажется естественным, не так ли?

Соблазн же власти или славы, как же? Здесь только бы начать - и прахом мир! Бессмертие окажется обманом, себялюбивой грезой властелинов.

Банальности подобной не приемлю. Когда могуч мой дух - не в том ли счастье? Не в том ли власть - к высокому стремиться?

Да если я бессмертен, значит, юн? И жизнь моя и счастье - впереди?

- Ну, хорошо. Вы правы безусловно.

Аристей вскакивает на ноги:

- Модель мне кажется живой, растущей, вбирая росы с солнцем изнутри, сиянье утра и вершин далеких. И остров с отмелью теперь, как пристань; а парусник вознесся до небес!

Принцесса оказывается на острове внезапно.

- Что здесь сияет, как мираж чудесный? Ах, что со мною? Прилетела я? Иль это сон? В него впадаю снова.

Аристей взволнован:

- Принцесса! Нет, смотри же! Как я счастлив! Корабль воздушный создан, весь из света, летучий и крепчайший, как алмаз, как новая планета среди звезд!

- А можно ли вступить на борт?

Сурин с опаской:

- Пожалуй. Но лучше не спешить, когда пред нами неведомое - чудо-юдо-кит.

Аристей вздыхает с удовлетворением:

- Для нас угрозы здесь не может быть. В ауре корабля мы словно птицы, но вознестись неведомо куда - ребячество, да и опасно, если подхватят нас космические силы до времени, пока мы не решим: «Куда ж нам плыть?»

Принцесса смеется:

- Но Землю облететь-то мы, верно, можем?

- Просто облететь? Нет, испытания необходимы и долгие… Взойду-ка я на борт, а вы покамест здесь оставайтесь. За меня не бойтесь. – Вступая по воде, исчезает в сиянии света от золотого бока корабля и показывается на верхней палубе. Помахав рукой, входит в капитанский мостик.

И вдруг корабль стремительно взмывает ввысь и исчезает за облаками.

Управление парусником осуществлял даймон, играя роль навигатора, что следовало еще сконструировать.

Так начались испытательные полеты, стремительные в пространстве, либо во времени, либо в пространстве и во времени, когда очертания лесов и населенных пунктов менялись на глазах. Аристей словно выпал из своего века и возвращение к замку в горах, погружение или всплытие в океане исчезающих пространств и времен, удавалось далеко не сразу, что, впрочем, его не смущало, ибо его увлекала наладка управляемости и всех свойств парусника настолько, что пролетали не дни, а годы, с прошумевшей на Земле второй мировой войной и с новой научно-технической революцией, сделавшей реальностью полеты в Космос. Все это требовало все новых усовершенствований, вплоть до компьютеризации системы управления и системы корабля в ауре информационного поля, задействованного более устойчиво и целенапрвленно.

Однажды Аристей едва сошел на остров, Сурин, встречая его, удивленно воскликнул:

- На корабле есть люди, Аристей!

- Да, вижу, кто-то машет нам рукой. Это же Леонард!

Это был действительно Леонард, оказавшиймя на борту парусника неведомо как. Аристей встретил его радушно:

- Какими судьбами, мой юный друг!

Леонард в крайнем возбуждении:

- Как рад я видеть вас! Не ведал даже, что так привязан к вам. Да у меня теперь роднее вас нет никого.

- Княгиня?

- Да. Красива, моложава, - вне старости и смерти, думал я, как вдруг изнемогла и не поднялась.

- Где это?