Восхождение богов (СИ)

Меня вышло встретить так много знакомых и незнакомых лиц, что глаза разбегаются от попытки ухватить каждого и каждому отдать должное. Гадельеры, Винцели, Барбские, даже Паули оказалась среди гостей эльфов и это отозвалось смутной тревогой, когда осознала, как много близких людей оказалось в лесах, подвергаемых атаке Моры.

И, наконец, я увидела маму. Она стояла чуть в сторонке, будто не смея подойти, а я со всех ног устремляюсь к ней, влезая в объятия и жмурясь изо всех сил.

— Мамочка, — шепчу, но так, чтобы слышала лишь она.

Как же мне было одиноко, если могла думать только о возвращении домой, в эту тихую гавань из рук, уткнувшись в шею, вдыхая медовый запах с примесью вереска и льна. Будто камень с души пал, освобождая птицу. Ранимость удерживала от того, чтобы взглянуть в материнские глаза и прочить всё невысказанное, наболевшее, накипевшее за эти месяцы.

— Я больше никогда тебя никуда не отпущу, слышишь? Ох, да провалилось бы это проклятое равновесие! Если бы я знала, если бы только знала, что случится, то сама бы заперла бы в этих лесах, чтобы и духу твоего рядом с этим монстром не было! — причитала мать, раскачивая меня как младенца на своих руках.

Это заставило дёрнуться и осторожно высвободиться. Да, её серые глаза полны родительской тревоги и затаённой грусти. Она выстрадала эти месяцы, похудев, избавившись от лёгкой полноты. И это в месяцы кормления грудью!

— Я слышала, у меня родился братик? — осторожно спрашиваю, робко улыбаясь.

Мать вздрогнула, чуть нахмурив тонкие брови. Она судорожно перевела взгляд за мою спину и чуть заискивающим тоном ответила:

— Да, мы его назвали Кирст. Он родился чуть раньше срока, но такой здоровенький, крикливый, настоящий богатырь!

— А где он? Я хотела бы его увидеть.

И тотчас на поляну будто вуаль тишины накинули. Смолки голоса позади, люди и драконы разошлись в стороны, образовывая круг и коридор, по которому идёт Райли, давнишний друг Артана в роскошном, белом одеянии. Немолодой эльф выглядит пугающе древним, отстранённым, как если бы его соткали из звёзд и лишь на время вместили в человеческую оболочку. Я замечаю, какими робкими взглядами провожают его мои близкие, как они клонят головы, шепча слова приветствия и благодарности.

Он держится с достоинством королей, хоть на его голове и не было венца. И даже без регалий власти, я понимаю, что он занял место Феликса, возглавив оставшихся в живых старейшин.

Остановившись на расстоянии в несколько метров, он поднял руки, призывая людей к молчанию, а потом обратился ко мне с какой-то глупой неловкостью, как если бы я была несмышлёным ребёнком:

— Простите, кэрра Селеста, но вы не увидите младенца в эти дни. Ваше присутствие рядом с ним — нежелательно.

Я собралась возразить, как мать с силой сжимает мою ладонь, знаком велев молчать.

— Друзья, давайте на время оставим белокрылую драконицу с её родными. Она проделала долгий путь, ей нужен отдых, — обратился Райли к остальным и люди, без всякого возражения, даже не взглянув на меня, — ушли.

Пытаясь обратиться к матери, чувствую, как Арт аккуратно извлекает меня из её объятий, шепча на ухо, что скоро всё объяснит. По глазам Алисты видно, как она сдерживает себя, чтобы не сказать нечто очень важное. Нечто, способное в очередной раз разбить мне сердце.

Муж уводит в сторону малого дворца, и я нутром чувствую, что дальше последует нечто крайне мне неприятное. Это читалось во взглядах людей. Читалось в том, каким тоном обращался ко мне новый старейшина. Будто я не среди своих. Будто меня избегают, как если бы я была опасна.

Странным было и место, куда привёл Арт. Я ожидала увидеть наши покои, но вместо этого оказалась в небольшой комнате с закрытой нишей, где журчал водопад вместо душа и располагались остальные удобства, чтобы привести себя в порядок после долгой дороги.

Послав мужа за едой, я наскоро ополоснулась, сменила неприятный наряд на простое серое платье, лежавшее на кровати, и обработала раны на лице, отмечая, как сильно опухли губы. Лёгкий румянец окрасил щёки, когда вспомнила, чем занималась несколько часов назад. Этот стыд я заслужила.

Ожидая Арта, с удивлением обнаружила, что в комнате спрятана входная дверь. Она сливалась со стеной, и я не смогла запустить скрытый механизм, а значит, она открывается только снаружи. Окна же были плотно увиты толстыми лианами, что со стороны напоминали решётку, которую не разрезать, не распилить. И чем больше ходила по комнате, тем чётче ощущала, как сильно это место напоминает тюремную камеру. С удобствами, с мягкой кроватью и в приятных, тёплых тонах. Но это клетка. Новая клетка, в которую меня посадили те, кого считала друзьями.

Я не стала сразу бросаться с обвинениями на Арта, когда он вернулся с едой. По глазам было видно, что он этого ждал и я не стала устраивать ссору, предпочтя отведать нормальной еды за незначительным разговором. И только когда перешли к вину, я весьма деликатно поинтересовалась, хотя внутри всё кипело:

— Какого морвиуса здесь происходит? Это что — своеобразная тюрьма? Вы решили посадить меня под замок?