Восхождение богов

Клэри, сменив охотничий костюм на роскошное красное платье с высоким воротом, подняла бокал с красным вином. Ее по-волчьи серебристые глаза хитро блеснули при виде обескураженного такой резкой сменой обстановки мужчины.

– Хотел побывать у меня в гостях – так добро пожаловать! – она сделала приглашающий жест. – Просто помни, что твое тело рассыплется песчаной кучкой, стоит только отведать еды с этого стола.

Ник тотчас отшвырнул сочное яблочко, которым намеревался полакомиться. Клэрия всеми силами старалась показать, что ему здесь не рады.

– Где Карг? – повторил он, пока она залпом выпивала вино, тотчас наполняя бокал свежей порцией.

Окружающее изобилие теперь выглядело насмешкой над изголодавшимся живым. От одних только запахов кружилась голова, а в животе урчало. Королю стоило больших усилий отвлечься от яств и сосредоточиться на своей цели.

– Утомил, – проворчала она, а потом устало глянула на него. – Карг сидит передо мной. Неужели все забылось, раз ты не знаешь этого?

Замерло время, остановился огонь в камине и посерел искусственный привкус жизни. Сидевшая перед ним девушка застыла, став каменным изваянием, безжизненной фигурой. А потом все разом вернулось, навалившись на него калейдоскопом красок и ощущений. Ник наклонился вперед, прижимая руки к ушам, а отдернув, увидел кровь на подушечках пальцев. Клэри, наблюдая за ним, слегка улыбнулась, облизывая испачканные вином губы.

– Время на исходе. Ты можешь застрять здесь навсегда, если замешкаешься.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что я – Карг?

– Отец, сын и святой нориус, – раздраженно пробормотала она. – Твоя возлюбленная, кем бы она ни была, должна была стать белым зеркалом этой троицы, если бы я не улизнула, тем самым подарив Ктуулу шанс на возрождение, – девушка усмехнулась, откидываясь на спинку кресла и по-детски выпячивая губы. – А если бы Карг доверился мне, все было бы вообще по-другому. Никаких вечных, сделок и разрушения миров.

Смерть зацикливает мертвых на жизни. Даже спустя тысячелетия дремы в этом странном месте, Клэрия все еще горела делами прошлого. В ее груди тлел огонь обиды. И будет тлеть до конца времен.

– Доверие – забавная штука. Как и любовь. Преданность. Ктуул вечно пытался отыскать родственную душу, не зная, что эта идея обречена на провал. Он психопат. Не способен любить. А как можно разделить с кем-то бесконечность времен без полного доверия и любви? Вот и следует за ним уютная компания неудач.

Она поднялась с места, приглашая Ника отправиться следом, перемещая их на смотровую площадку, откуда открывался великолепный вид на бескрайние кроны вечнозеленых деревьев, раскинувшиеся до красного горизонта. Ушла ночная тьма, сменившись теплотой летних сумерек.

– Это дальние пределы, – прошептала девушка. – Дом, в который я так и не вернулась. Где-то в этих комнатах бродят призраки моих родных. А их души находятся в ожерелье, куда не добраться. Мне никогда с ними не воссоединиться.

По ее лицу будто трещины пошли, как по битой яичной скорлупе, вычерчивая глубокую, застарелую печаль. Казалось, еще секунда – и Клэри разлетится на кусочки, звоном осыпаясь с башни прямо на высокие кроны деревьев. Это впечатление длилось лишь мгновение, затем вернулась безмятежность мертвеца.

– Твое присутствие вдыхает в меня жизнь, – заметила она, ежась от непривычных скорбных чувств. – Не стоило тебе приходить.

– Помоги, и я тотчас уйду. Что ты имела в виду, говоря, что я – Карг? Я Никлос, сын своего отца. Как я могу быть другим человеком?

– Душа едина. А память – лишь иллюзия личности. Карг, а до этого Де́вон, а до этого первый полуволк-полудракон родился в результате насилия, что повлияло на его душу, сделав ее схожей с душой Ктуула. Именно этот дефект, помноженный на исключительность рожденной личности, так притягателен для вечного. Немаловажной чертой послужила одержимость Де́вона поиском родственной души. Ничего не напоминает? Потерянные души, – Клэри фыркнула, и в ее руках возникли сигарета и бокал вина.

Она могла сколько угодно пить и курить, но той радости, что доставляли эти слабости при жизни, здесь не ощущала.

– Это была Сделка, ты же знаешь. Бесконечная боль и насилие между черным и белым в обмен на спокойствие мира и медленную смерть вечных.

Поддавшись импульсу, мужчина вцепился в руку Клэрии, вопрошая в шоке:

– Медленная смерть? Как бессмертный может умереть?!

От его резкости та выронила сигарету и пролила оставшееся вино на шелк красного платья. Расплывшиеся пятна о чем-то напомнили девушке, и она судорожно сглотнула, как хамелеон, меняя окрас платья, зауживая его и убирая пышные нижние юбки, пока не осталась в тонком атласе с тугим корсетом лимонного цвета. Набросив из воздуха серую шаль, она вновь закурила, прежде чем решилась объясниться.