Восхождение денег

♦ Простор для видообразования. Создание совершенно новых финансовых видов позволяет поддерживать биологическое разнообразие финансового мира на должном уровне.

♦ Простор для вымирания. Некоторые финансовые виды покидают нас навсегда.

По своей сути вся финансовая история есть продукт институциональной мутации и естественного отбора. Свою роль в процессе играют случаи “дрейфа” (инновации или мутации, не являющиеся следствием естественного отбора) и “прилива” (инновации или мутации такого рода возникают, если, к примеру, китайские банки берут на вооружение американские приемы ведения бизнеса). Не обходится и без “совместной эволюции”, когда различные финансовые виды вместе работают и вместе же адаптируются к новым условиям (как хедж-фонды и их главные брокеры). И все же главное – это рыночный отбор. Финансовые организмы борются друг с другом за доступ к ресурсам, которых не хватает на всех. В иные времена в определенных географических областях один вид достигает господства над остальными. Как правило же, изобретательность конкурентов и появление на сцене новых героев мешают формированию жесткой иерархии, не о говоря уже о единоличном лидерстве определенной фирмы. Все здесь подчиняется единому закону: выживает сильнейший. “Эгоистичный ген” преуспевает в размножении и таким образом продолжает жить в организмах будущего; обладающие им фирмы будут процветать и задержатся на этом свете подольше²⁷.

Другое дело, что результатом эволюции вовсе не обязательно будет само совершенство. Появись он в удачном месте и в удачное время, и всего лишь “приемлемый” продукт мутации подчинит себе другие – настолько чувствителен эволюционный процесс к изначальным условиям; иначе говоря, довольно хлипкое преимущество на старте вполне может обеспечить своему обладателю протяженный период главенства, даже не будучи лучшим из всех возможных начал. Хорошо еще помнить, что эволюция природы не синонимична ее прогрессу, как было принято думать раньше (особенно среди последователей Герберта Спенсера). Примитивнейшие виды вроде акул-ростовщиков и не думают вымирать, как не думают исчезать с лица земли прокариоты – безъядерные живые организмы, до сих пор опережающие все живое по количеству своих видов. Достигнутая эволюционным путем сложность устройства организма или фирмы не гарантирует их от печального исхода, который рано или поздно ждет почти все виды растений и животных.

Я готов признать, что аналогия с эволюцией заслуживает критики. Когда один организм заглатывает другой, мы говорим о “еде”, когда то же происходит в мире фирм – о “слиянии” или “поглощении”, могущем привести к новым мутациям. В мире финансовых услуг нет аналога полового размножения у животных (хотя заключение иных сделок нередко сопровождается грубыми тирадами с использованием сексуально заряженной лексики). Большинство мутаций в финансах – это продуманные, осознанные нововведения, не оставляющие места для случайности. Присмотревшись к переменам вокруг себя, фирма в состоянии адаптироваться к ним, и поэтому финансовую эволюцию (как и эволюцию культурную) сподручнее обсуждать в терминах Ламарка, а не Дарвина. Еще два ключевых различия мы обсудим подробнее, но немного позже. Несмотря на все вышесказанное, эволюционный подход дает куда больше ключей для понимания финансовых изменений, чем любая другая модель.

Девяносто лет назад немецкий социалист Рудольф Гильфердинг предсказывал неуклонное движение ко все более сильной концентрации финансового капитал (термин Гильфердинга)²⁸. И действительно, общепринятый взгляд на финансовое развитие – это взгляд с высоты крупных, успешных, выживших компаний. Фамильное древо Citigroup изобилует крошечными веточками (одна из них завершается City Bank of New York, основанным в 1812 году), которые со временем сливаются в единый могучий ствол – ныне здравствующий конгломерат компаний. Это ложный подход к финансовому развитию. Эволюция не заканчивается единым стволом, а начинается с него. Периодически ствол дает новые побеги: на свет появляются новые банки и финансовые институты. Тот факт, что по дороге более успешные фирмы поглощают слабые, не имеет отношения к делу. В процессе эволюции животные тоже едят друг друга, но вовсе не это порождает эволюционные мутации и все новые виды и подвиды. Я хочу сказать, что повороты финансовой истории мира редко когда можно объяснить положительными эффектами от масштаба и разнообразия производства. Как правило, истинный прорыв происходит под влиянием образования прежде неизвестных видов и не менее регулярных волн творческого разрушения, смывающих слабые фирмы с лица земли.