Восхождение, или Жизнь Шаляпина

Потом мы пошли в сад, и Форш (муж Веры Измаиловны) снял с нас несколько групп; после обеда (великолепного) Репин нарисовал большой портрет Шаляпина, грудной в настоящую величину; остальное время (до 12 ч.) шла музыка и пенье — великолепно, великолепно, несравненно!!! Всего выше и лучше «Jch grolle nicht», «Как во городе было, во Казани», «Червяк» Даргомыжского, «Забытый» Мусоргского и т. д. Был также посреди потолка в столовой фонарь; по белому полю вышивки красными кусочками кумача: одна сторона: «Федору Большому»; другая: ноты (строка) из «Jch grolle nicht»; третья и четвертая: «От почитателей…» и число».

И еще одно свидетельство приведу здесь. «Дорогой, глубокоуважаемый Владимир Васильевич! — писал Шаляпин 10 августа 1901 года. — Совершенно забыв адрес, то есть чья дача и на какой улице, знаю только, что в Парголово, а потому посылаю Вам эту записку с посланным, который узнал у Глазунова точный Ваш адрес.

Покорнейше прошу Вас, дорогой мой Владимир Васильевич, пожаловать сегодня в театр на «Моцарта» в ложу № 5, которую Вы и получите при входе в сад в кассе, там она оставлена на мое имя. Жду, дорогой мой, жду! Крепко любящий Вас Федор Шаляпин. Сердечно приветствую всех».

Лишь 20 августа завершились все тем же «Фаустом» гастроли Шаляпина в театре «Аркадия» в Петербурге. И снова — в путь!

Часть шестая Бенефис

Глава первая Встреча с Максимом Горьким

Жизнь неслась неудержимо. Думал ли Федор Иванович всего лишь несколько лет тому назад, что он так быстро станет знаменитостью? Нет, конечно! А сейчас столько предложений, одно заманчивее другого. А Париж, Милан? Все это кажется уже давным-давно прошедшим…

Вроде бы можно и отдохнуть, но предприимчивый антрепренер и дирижер Антон Александрович Эйхенвальд предложил ему в последней декаде августа участвовать в его антрепризе в Нижнем Новгороде. Как тут откажешься? Множество предложений он вынужден был и отвергнуть. Шаляпин нужен всем, хоть разорвись…

24 августа Большой ярмарочный театр, вмещающий около 1800 мест, наверняка будет впервые за время гастролей переполнен. Шаляпин приехал в Нижний Новгород с Иолой Игнатьевной. Здесь они пять лет тому назад увидели и полюбили друг друга. Три года уже, как они женаты. Теплые чувства по-прежнему живут в сердце Шаляпина, но слава, известность начали потихоньку кружить ему голову. Он уже не так доволен своей семейной жизнью. Правда, по-прежнему был заботлив, внимателен к жене, но неуемная жадность молодости давала о себе знать: он то и дело поглядывал на хорошеньких женщин. Его узнавали, старались затеять разговор. А это уже начинало утомлять, надоедать.

Иола Игнатьевна удивлялась такой бесцеремонности, а Шаляпин, вежливо отделавшись от очередного поклонника, горестно вздыхал:

— Ты знаешь, чем больше публика любит меня, тем более мне становится как-то неловко и страшно… Может, это мой большой грех, но мне все кажется, что эта любовь чем-то напоминает ту любовь, которой так богата Суконная слобода и которую я наблюдал до пресыщения.

Иола Игнатьевна вопросительно посмотрела на Федора Ивановича.

— Ну, я рассказывал тебе о жизни Суконной слободы…

— Я многое помню из твоих рассказов, но при чем здесь любовь публики к тебе? — Иола Игнатьевна была в отчаянии: она еще не очень хорошо говорила по-русски, и ей порой казалось, что она не понимает своего Федора.

— Да и у вас это вполне может быть… Сначала возлюбленный пишет своей избраннице ласковые письма, признаваясь ей в любви, взявшись за руки, нежно поглядывают друг на друга, а люди радуются их счастью: «Глядите, какие счастливые!» Но вот возлюбленная осмеливается поступить против выгоды влюбленного, и тогда он говорит ей: «Отдай, дура, назад мои нежные письма!» И после этого начинает рассказывать о возлюбленной разные пакости.

— Ну и что? В Италии тоже такое бывает… Мои родственники со стороны отца, как только он скончался, потребовали от матери все его письма к ней.

— Ну, это совсем другое… А вот любовь публики к артисту у нас на Руси тоже частенько принимает суконнослободской характер. Вот кто-то подошел ко мне и похваливает меня. Если же я ему отвечу, что спешу, что я занят и мне некогда с ним время тратить, он тут же меняет свое отношение ко мне, начинает тыкать, говорить всякие гадости, дескать, зазнался, дескать, мы тебя любим, а ты цени…

Днем Шаляпины гуляли по городу, бывали на Откосе, любовались Волгой… Бывали на ярмарке. А уж если Федор Иванович оказывался на ярмарке или в магазине, то, естественно, не обходилось без покупок. Его привлекали всякие интересные антикварные вещи, кустарные изделия, в которых он понимал толк. В его жизнь вошел достаток, и он мог себе позволить покупать все, что ему приходилось по душе.

Вечером в Большом ярмарочном театре Шаляпин исполнял партию Мефистофеля, одну из любимейших, постоянно вызывавшую восхищение и аплодисменты у публики.