Восхождение к индивидуальности

Дело было на даче. Под яблоней резвились котята, а кошка сидела поблизости и лениво посматривала на свое потомство. Собак не было, и никто не мешал. Вдруг кошка присела, стала бить хвостом, изготовилась, прыгнула, взобралась на яблоню и стала сверху смотреть на котят. Потом слезла с дерева и, посидев немного, повторила свои странные действия. Они были странными прежде всего потому, что изображали опасность в то время, когда никакой опасности не было. Кошка вела себя так, как будто ей было страшно «понарошку». Она повторяла взбирание на дерево до тех пор, пока котята не стали сами взбираться на дерево.

По-видимому, это входило в программу воспитания потомства. Котята должны были научиться этому, и потому ими надо было управлять. Следовательно, взбирание на дерево было желательным поведением для управителя. Если бы кошка применяла парадигму насилия, то от нее следовало ожидать совершенно других действий. Она могла их испугать или начать кусать, бить лапой, пока они не взобрались бы на дерево. Но стоило бы ей начать такие действия, как котята, а их было пять, могли просто разбежаться по кустам, а не взбираться на дерево. Она могла бы сначала их испугать, потом показать, «как это делается», т.е. (161:) взобраться на дерево. После этого она могла надеяться на то, что когда она начнет их наказывать, они, может быть, взберутся на дерево, что ей и нужно. Я не думаю, что кошка обдумывала все возможные варианты управления. Поскольку она была в безопасности, а котята были сыты, то она применяла ту схему управления, которая была для нее естественна. Возможно, ей не хотелось «зря» наказывать котят, для этого в ней не было нужного количества агрессивности, поскольку все было благополучно.

После этого котята безо всякого повода стали взбираться на яблоню. Однако когда во двор забрел соседский пес, через мгновение все они были на дереве, и пять пар зеленых глаз зорко следили за поведением собаки, пока она не была прогнана кошкой. Они научились взбираться на дерево, а управление обучением осуществлялось по парадигме ненасилия, так как обстоятельства позволяли это (терпение, безопасность, игра).

Когда я консультирую матерей по поводу злостного непослушания и упрямства детей, их нежелания без окрика и угроз садиться за уроки, я убеждаюсь в неэффективности использования парадигмы насилия в управлении детьми. В этих условиях воспитанность детей измеряется той степенью насилия, которую эти дети могут применить к себе, заставляя себя делать то, чего «не хочется» и «от чего нужно избавиться», иначе мама будет «ругаться».

Матери используют парадигму насилия, в результате чего и управляемые начинают ее применять к самим себе.

Консультирующий психолог, конечно, старается оказать влияние на адекватный выбор парадигмы управления, отучить матерей от насильственной схемы, которая в них внедрена социальным воспитанием. Я иногда рассказываю о кошке и показываю, что поведение кошки как раз и является образцом ненасильственного управления. Некоторых это возмущает, а другие жалуются, что не могут вести себя как эта кошка, так как «не хватает сил и терпения». Однако я, несмотря на все старания, не могу похвастаться тем, что мне всегда успешно удается реконструировать схему управления детьми.

Насилие явное и скрытое

Насильственная схема управления пронизывает почти все сферы жизненных проявлений современного человека, она проявляется даже в любви, что не может не деформировать это чувство. Половые отношения, в основе которых лежит гедонистическое поведение, часто деформируются под влиянием того, что здесь в скрытом виде, непроизвольно применяется насильственная парадигма управления.

«Когда мой муж чем-либо недоволен, я становлюсь ласковой и стараюсь вовлечь его в эротические контакты,— признается пациентка, обратившаяся к психологу по- поводу нарушения их интимных отношений.— Я изображаю страсть, и он не знает, что я притворяюсь. На самом деле мне было бы лучше, если бы вообще я могла заниматься любовью не так часто». В данном случае ее поведение только внешне любовное, а на самом деле это (162:) защитное поведение против обвинений в черствости, в нелюбви или защита против неприятных проявлений ревности.

Аналогичные последствия возникают в принудительном кормлении детей. Еда — гедонистическое поведение, которое должно приносить удовольствие. Если же ребенок добросовестно поедает свой обед, чтобы показаться «послушным и хорошим», то это извращение в конечном счете не может не уменьшить вкус к пище.

Насильственная парадигма управления неминуемо способствует развитию в человеке садистических черт. Ведь управление всегда ориентировано на то, чтобы изменить поведение другого в желательном направлении, что в конечном счете должно принести удовлетворение управителю. Но поскольку данная парадигма включает в себя причинение страдания другому, то в определенный момент происходит смещение акцентов, когда страдание другого, управляемого, само по себе становится источником удовлетворения управителя.