Восхождение Хоноса

Еще немного послонявшись по улицам Ленинска, девушка вернулась обратно в мастерскую, которая, несмотря на уют интерьера и некую «солнечность», что в нее привнесла Оля своей женской рукой, показалась ей совсем пустой. Неживой. Она чувствовала себя призраком в месте, исконный смысл которого так перевернулся. Творить не хотелось, но и бездействовать было тоже невыносимо.

От скуки Леся заварила себе еще кофе и попробовала поесть бутербродов, но это заняло от силы минут двадцать, после чего физические бодрость и энергия накрыли ее новой волной, которую нужно было теперь куда-то направить.

«А что, если Амикус все-таки прав? И я могу попробовать написать что-то, пока жду возвращения Отца?» – мысль, что ее посетила, казалась совсем безумной. Ведь она никогда не писала, будучи пустой. Сочинение всегда представлялось ей некоторым представлением миру своей сущности. Внутренние краски, что наполняли ее, пусть даже они имели форму злости, и обиды, и разочарования, выплескивались на полотно, обретали словесную форму и облик персонажа.

Сейчас же в Лесе не было ни-че-го. Из-за страха и осознания возможной утраты близкого, всю ее фантазию сковали чудовищные образы мира без Отца. Мира, в котором ей, словно беззащитному ребенку, совсем не будет места.

«Не будет, потому что у меня и нет настоящей жизни» – внезапно постигло Лесю новое потрясение.

«Все мои книжки, все эти приятели-деятели искусства, вечеринки… Никогда не были частью меня настоящей. Пусть я и общалась редко с родителями, мой мир и моя жизнь на самом деле всегда вертелись вокруг них и противоборства с ними. Поэтому я так собачилась с Жози, поэтому так боялась того, что скажет Отец на мой уход из архитектурного… Выходит я ребенок, двадцатиоднолетний ребенок?…».

Мысли потоком захлестнули ее. Но не их же выплескивать на бумагу, правда? Таких откровений и в Интернете хватает. А что тогда? Если она хотела приблизиться к Искусству, то здесь нужно было нащупать нечто серьезнее.

«Задушив в себе себя, на какое-то время. Не отрекаясь от «я», но и забыв о пародии на личность, которую ты из себя сейчас представляешь» – всплыли слова Амикуса в голове.

Поднявшись на второй этаж, Леся вновь посмотрела на «Падение», подаренное Отцом.

– Может, написать про бога, который вернулся в мир людей и ищет в нем свою возлюбленную Виртус? – пробормотала Леся, любуясь мной. – А что, это идея, Хонос? Только как бы ты проявил себя, в каком облике предстал?..

Честно признаюсь, мне всегда нравились демонические псы. Вроде Цербера, этот был вообще моим любимчиком. Но Леся, конечно же, не могла меня слышать. Ее блок наяву, казалось, был еще сильнее. Как будто ни единой частицы меня теперь ее микрокосм, ее матрица сознания не пропускала. Что и возмущало, и, признаюсь, вызывало некое восхищение. Теперь я был вынужден лишь наблюдать за миром ее глазами.

Спустя минуты колебаний девушка села за стол. Конечно же, сначала нужен был план и его она решила начертить на бумаге. Тезисы, герои, образы… Потратив минут сорок на первый набросок, она воскликнула:

– Какая тоска! – зачеркнув все написанное, она начала переделывать черновик.

Не сказать, что это занятие доставляло ей большое неудовольствие, но и приятного было мало. Она с детства не любила проигрывать, и потому по самолюбию ее всегда били любые неудачи. Конечно, глас рассудка подсказывал, что с первого раза (а иногда и со второго, и с третьего) у человека могло что-то не получаться, но другая ее часть, живущая эмоциями, порою вырывала узды контроля и хотела в те минуты вообще все черновики разорвать, разбросать по комнате, а затем лечь на пол калачиком, и, зарывшись в эти клочки бумаги, тихо умереть.

Ее мысли и поведение забавляли меня и умиляли, признаюсь. Я никогда еще не жил так долго в теле Творца, и эти муки, метания и воодушевление, что доводилось испытать юной девушке, были для меня как некий диковинный десерт. Проходили часы, и ее дух раскрывался на бумаге все ярче и ярче; к вечеру Леся, наконец, пришла к пониманию, что хочет сказать в своей повести. Ей и впрямь было что сказать, впервые за недолгую свою жизнь, она поняла, что сможет это сделать. Или хотя бы попытается.

Встав из-за стола с чувством, что прожила этот день не зря, девушка спустилась вниз и обнаружила возле входной двери конверт точь-в-точь, что получила двумя днями ранее, только этот был синего цвета. Внутри него был билет на вечерний сеанс «Властелина колец», что крутили, к удивлению Леси, в местном кинотеатре. И записка:

Извини. Если хочешь, присоединяйся к очередному побегу от реальности.

Амикус

Леся шумно выдохнула. Что же, пожалуй, не лишним было бы и снова выйти в

люди?.. Вот только стоило ли общение с Амикусом того?

«Если он нагрубит мне и вечером, то это будет последняя наша встреча в отсутствие Отца» – наконец, пришло решение к Лесе. Все-таки одиночество дало о себе знать, снова расковыряв страхи в ее душе.