Восхождение королей

— Ваше Высочество, — обратился Эстьен, уже тревожно сжимая свой головной убор. — Пожалуйста. Вы не можете стоять на одной стороне с этим Акиэлоссцем, не после всего, что говорят о нем, не после всего, что он сделал! Преступления, в которых он обвиняется в Айосе, хуже, чем ваши собственные.

— И в чем же я обвиняюсь? — спросил Дэмиен с нескрываемым презрением.

Голосом, доносящимся до каждого уголка зала, на чистом Акиэлосском ответил глашатай:

— Ты отцеубийца. Ты убил своего собственного отца, Короля Акиэлоса Теомедиса.

Когда зал растворился в хаосе, раздались кричащие в ярости Акиэлосские голоса и наблюдатели вскочили со своих стульев, Дэмиен посмотрел на глашатая и низким голосом произнес:

— Уберите его с моих глаз.

* * *

Дэмиен поднялся с трона и подошел к одному из окон. Оно было слишком маленьким и толсто застекленным, чтобы разглядеть что-нибудь, кроме размытого вида на двор. Позади него зал опустел по его приказу. Он старался контролировать свое дыхание. Крики Акиэлоссцев в зале были криками гневного негодования. Он говорил себе это — никто бы даже на мгновение не задумался, что он мог бы…

В голове стучало. Дэмиен чувствовал ярость бессилия от того, что Кастор смог убить их отца, и потом так солгать, отравить всю правду и уйти с…

Несправедливость комом стояла в горле. Он ощущал ее, как окончательный разрыв тех отношений, как будто до этого момента все еще была какая-то надежда, что он мог повлиять на Кастора, но то, что теперь стояло между ними, было не исправить. Хуже, чем превратить его в узника, хуже, чем превратить его в раба. Кастор превратил его в убийцу собственного отца. Дэмиен чувствовал улыбку влияния Регента, его спокойный разумный голос. Он представил, как ложь Регента распространяется, охватывает людей в Айосе, и они верят, что он убийца, и смерть его отца обесчещена и используется против Дэмиена.

Собственный народ не доверял ему, его друзья отвернулись от него, то, что было самым дорогим и ценным в его жизни было извращено, превращено в оружие, причиняющее боль…

Дэмиен повернулся. Лорен одиноко стоял на фоне зала.

С внезапным осознанием схожести Дэмиен увидел Лорена таким, каким он был, увидел его настоящее одиночество. Регент сделал то же самое с Лореном: сократил его поддержку, настроил его людей против него. Дэмиен вспомнил, как пытался убедить Лорена в благих намерениях Регента в Арле, будучи таким же наивным, как Эстьен. Лорен жил с этим всю жизнь.

Дэмиен сказал ровным размеренным голосом:

— Он думает, что сможет меня спровоцировать. У него не выйдет. Я не буду действовать опрометчиво, поддавшись гневу. Я буду одну за другой брать провинции Акиэлоса и, когда я войду в Айос, я заставлю его заплатить за все, что он сделал.

Лорен просто продолжал смотреть на него со своим слегка оценивающим выражением лица.

— Ты не можешь рассматривать его предложение, — сказал Дэмиен.

Лорен не ответил сразу же. Дэмиен продолжил:

— Тебе нельзя идти в Айос. Лорен, ты не предстанешь перед судом. Он просто убьет тебя.

— Я предстану перед судом, — ответил Лорен. — Это то, чего он хочет. Он хочет доказать, что я непригоден. Он хочет, чтобы Совет утвердил его Королем, так чтобы он смог управлять законно.

— Но…

— Я предстану перед судом. — Голос Лорена был довольно ровным. — У него будет вереница свидетелей, и каждый признает меня предателем. Лорен, испорченный принц, увиливающий от ответственности, который продал свою страну Акиэлосу и раздвинул ноги перед Акиэлосским принцем-убийцей. И, когда не останется ничего от моей репутации, меня отведут на городскую площадь и убьют на глазах у толпы. Я не рассматриваю его предложение.

Глядя на него через пространство, разделявшее их, Дэмиен впервые осознал, что в суде могла быть заключена какая-то соблазнительная притягательность для Лорена, который, должно быть, где-то глубоко внутри себя желал очистить свое имя. Но Лорен был прав: любой суд станет обречением на смерть, представлением, разыгранным, чтобы унизить его, а затем уничтожить на приказанном Регентом ужасающем публичном зрелище.

— Тогда что?

— Есть что-то еще, — ответил Лорен.

— О чем ты?

— Я имею в виду, что дядя не протягивает руку кому-то, чтобы ее оттолкнули. Он не просто так отправил к нам глашатая. Есть что-то еще. — Следующие слова Лорен произнес почти непроизвольно: — Всегда есть что-то еще.

Из двери раздался звук. Дэмиен повернулся и увидел Палласа в военной форме.

— Леди Йокаста, — сказал Паллас. — Она просит увидеться с вами.

* * *

Все то время, пока его отец умирал, они с Кастором продолжали свой заговор.

Дэмиен мог думать только об этом, уставившись на Палласа, и его пульс все еще бешено колотился от обвинения, от предательства Кастора. Его отец, слабеющий с каждым вздохом. Он никогда не говорил с ней об этом — он никогда не переносил говорить об этом вообще с кем-либо — но иногда он приходил из покоев умирающего отца, чтобы увидеть ее, без слов найти утешение в ее теле.