Восхождение. Кромвель

Положение в Ирландии до сих пор оставалось неопределённым и шатким. В начале восстания парламент собрал средства и снарядил войско для подавления мятежа. Эта армия насчитывала от десяти до двенадцати тысяч наёмных солдат. Пока им платили, они несколько потеснили ирландских повстанцев, но вскоре Долгий парламент, сам втянувшийся в войну, стал о них забывать. Денег, которые разворовывались на пути к армии, не хватало и для солдат Эссекса, тем более для ирландских солдат. Наёмники нс желали сражаться бесплатно, они ограничивали военные действия тем, что сдерживали повстанцев, но не продвигались вперёд. В таком положении парламент обвинял короля. Государь захватывал мушкеты, порох и продовольствие, направлявшиеся в Ирландию, и во всех бедах винил корыстных и бессовестных представителей нации. Тем временем его агенты вошли в сношение не только с её генералами, но и с повстанцами, с которыми постоянно переписывалась его жена-католичка.

Во главе ирландской армии стоял граф Джеймс Батлер Ормонд, аристократ, человек богатый, великодушный и храбрый и за это любимый народом. Он выиграл два сражения против повстанцев, но был преданным сторонником короля. На службу к себе он принимал кавалеров, исключённых из службы парламентом, и с течением времени заменил парламентских чиновников монархистами. Таким образом, ирландская армия, воевавшая за дело парламента, мало-помалу перешла на сторону короля.

Ничего лучше придумать было нельзя. Карл повелел Ормонду вступить в переговоры о мире с советом повстанцев. Граф исполнил его повеление, а между тем доносил в Лондон парламенту о бедственном положении протестантов в Ирландии, о разложении армии, о желании многих наёмных солдат оставить службу. В своих докладах Ормонд почти не отклонялся от истины, однако составлял он их главным образом для того, чтобы в случае нужды оправдать свои успешные переговоры с повстанцами.

Пятого сентября 1643 года было подписано перемирие на год. Король не мешкая вызвал ирландскую армию в Англию. В скором времени в Бристоле и Честере должны были высадиться десять полков.

У англичан ненависть и презрение к ирландцам были чем-то вроде дурной неизлечимой болезни. Вся парламентская Англия при первом известии о перемирии и полках, перешедших на сторону монарха, ожесточилась благородным негодованием. Недовольство распространилось даже среди роялистов. В ставке короля в Оксфорде было неспокойно. Кое-кто из офицеров Ньюкасла в знак протеста перешёл в ряды парламентской армии. Граф Генри Рич Холланд, следом за ним лорды Бедфорд, Педжет и Клер возвратились из Оксфорда в Лондон и уверяли членов парламента, что в ставке короля верх решительно взяли паписты и что совесть не позволяет им там оставаться. Явный поворот в сторону примирения с монархом сменился новым негодованием. Короля называли лицемером, лжецом. Выяснилось, что он ведёт тайные переговоры с католиками. Негодование удвоилось, когда распространились слухи о том, будто к английским солдатам ирландской армии присоединились паписты, даже переодетые женщины в каких-то диких нарядах, вооружённые длинными, чуть ли не кухонными ножами. Многие из простых людей, дворян и вельмож почувствовали ненависть к венценосцу, которая уже не утихала до конца гражданской войны. Они возмущались между собой:

— Мало того, что король отказался мстить папистам за избиения протестантов в Ирландии, он ещё принимает к себе на службу этих свирепых убийц, чтобы теперь они убивали протестантов у нас!

Безумие окончательно разыгралось, когда стало известно, что монарх попытался разорвать союз шотландцев с английским парламентом. Он поручил это герцогу Гамильтону, который служил ему в Эдинбурге. От его имени Гамильтон заверял шотландский парламент, что в том случае, если союз будет разорван, шотландские лорды получат третью часть должностей при королевском дворе, к Шотландии присоединят графства Уэстморленд, Кемберленд и Нортумберленд, когда-то принадлежавшие ей, вместо Лондона королевской резиденцией станет Ньюкасл, а двор принца Уэлльского разместится в Эдинбурге на вечные времена.

Этим обещаниям мало кто верил как в Англии, так и в Шотландии: все знали, что Карл презирает шотландцев и не желает поступаться и самой малой толикой своей неограниченной власти. Тем не менее это вызвало взрыв возмущения. Англичане, относившиеся к шотландцам с презрением, любые уступки шотландцам со стороны короля считали изменой, а изменников не любят нигде.