Восхождение на Холм Славы

Как-то заговорили о бытовых трудностях, с какими неизбежно встречается всякий молодой человек, решивший посвятить свою жизнь границе. По роду занятий жены, получившей высшее или средне-техническое образование, иногда приходится переводить молодого способного офицера с боевого участка в город, на штабную работу, ставить его в особое положение перед товарищами.

— Да, конечно, жалко их, — подала голос Елизавета Петровна. — Молодость-то проходит... А жене хочется и в театр сходить, и с подругами поболтать по телефону. Очень даже мне жалко тех девушек, которые вдруг оказываются в такой вот глуши.

— Значит, вы одобряете, когда они отсюда уезжают? — спросил Андрей.

— Я удивляюсь таким особам. Инфантильная порода. Мы относились к семейной жизни гораздо серьезнее. А поколение, жившее до нас, — еще серьезнее. Иногда мне кажется, что изобилие еды и развлечений порождает легкомыслие. Человек забывает, что вступление в брак — соединение двух характеров. Во времена когда строили Комсомольск-на-Амуре, осваивали Дальний Восток, женщины ехали туда сотнями, тысячами и не заботились о бытовых удобствах. Романтика молодости, осознанная государственная необходимость... Не думаю, чтоб наша молодежь утратила эти качества. В семье, конечно, не без урода. Приезжает этакая фифа на заставу и не знает, чем себя занять. А у меня на все времени не хватает.

— У меня тоже, — сказал Андрей. — Прямо-таки задыхаюсь от нехватки времени. Прав Суворов: «Деньги дороги́, жизнь человека еще дороже, а время дороже всего». Теперь я по-особому воспринимаю эту истину и, чего греха таить, кажусь себе страшно нерасторопным.

— Это у вас с годами пройдет. Легче всего двигаться в будущее на плечах идущего впереди.

— Вы самоотверженная женщина.

Она рассердилась:

— Не говорите вздора! Когда утверждают, будто любовь требует самоотверженности, мне становится как-то стыдно. При чем здесь самоотверженность? Вроде бы Петя занимается серьезным делом, а я при нем — некий страдательный залог. Я вышла замуж не за офицера, не за пограничника, а за человека, без которого не мыслила свое существование. У всякой женщины помимо ее общественного назначения есть еще одна задача, я бы сказала, главная задача, без выполнения которой общество не может быть прочным, — создать семью и оберегать ее физическое и нравственное здоровье. Я восхищаюсь женщинами профессорами и летчицами, но когда узнаю, что они в своем благородном служении обществу так и не обзавелись семьей (не успели!), становится жаль их чисто по-человечески. Больше того, я теряю интерес к их высоким успехам. Человек — не только функция, он прежде всего человек. Женщина, не сумевшая создать прочную семью, — это и есть неудачница, если даже у нее десяток высоких степеней и званий.

— У тебя домостроевские взгляды, — подавал голос Петр Степанович. — Не тумань лейтенанту мозги. Я знал одну женщину — капитана сухогруза. Нынче здесь — завтра там...

Она улыбалась:

— Вот и женился бы на капитане сухогруза. А детей рожать поручил бы кому-нибудь другому. Дети, которые рождаются на заставе, крепче городских. Воздух, первозданная природа...

— А я люблю город, — не сдавался Петр Степанович.

— Я люблю Луну, но в космонавты идти не собираюсь.

— Да... грузины правы, когда говорят, что легче управлять государством, чем женой.

Когда между супругами завязывалась подобная перепалка, Овчинников смеялся от души. Она — маленькая, с гордо поднятой головой, он — широкоплечий, приземистый, с небольшими, всегда прищуренными глазами. Казалось, будто они нарочно разыгрывают ту или иную сцену. Андрей был влюблен в обоих — ведь они были носителями высокого смысла жизни, и, наверное, это ощущение, пусть до конца не осознанное, жило в них всегда. Человек всюду интересен во всех его проявлениях — и в шумном городе, и в самом глухом углу. Овчинников вспоминал свою работу в цеху. Там тоже было по-своему интересно, но жизнь иногда томила монотонностью. Здесь он не ощущал однообразия. Он приходил к выводу, что истинные философы рождаются не на кафедрах научных заведений, а при повседневном борении со стихиями: будь то море, воздушное пространство или же пустыня во всей ее непостижимой молчаливости.

Частенько сюда наведывался из отряда врач Верховский. Он всегда с удовольствием приезжал на заставу. По первому же зову. Рассказывал новичкам, как оказывать первую помощь при укусе гюрзы, гадюки. Он сам отлавливал змей здесь же, на заставе, помещал их в большую сетчатую клетку, читал лекции солдатам.

Приезд врача всегда был своеобразным праздником. Повар Обухов готовил для него специальный шашлык с пряными приправами. Уплетая за обе щеки шашлык, Верховский здесь же, в солдатской столовой, давал наставления рядовым и сержантам:

— Все змеи без исключения отличаются любопытством. Если не лезут в жилище, не трогайте их. Наоборот, змей надо оберегать. Змеи редко нападают на человека.

— Так они же ядовитые!

— Они уничтожают переносчиков острозаразных болезней. Есть закон, запрещающий бесцельное истребление гюрзы.