Восхождение на холм царя Соломона с коляской и велосипедом

– Где вы там? – звала жена Жорика. – Мы спускаемся!

Мария видела, как дети бежали по тропе к мужчинам, за ними торопилась их мать, коляска и велосипед так и лежали на боку холма. Мария засмеялась.

«Так тебе и надо, – сказала она себе, – это твоя затея. Вот и тащи их вниз».

Но когда она подходила к велосипеду и коляске, вверх ей на помощь уже взбегал Жорик.

– Не суетись, – услышала она голос. Но это был не Жорик.

Перед ней кувыркалась птичка. Она то камнем падала вниз, то взметалась у самой травы, которая нервничала своим травяным существом от такой птичьей наглости. Птичка облетала голову Марии, как спутник Землю, и Мария слышала живой и теплый запах взлохмаченных и восторженно растопыренных перьев. Птичка сопровождала ее до самой компании, а потом взяла и улетела. Было в птичке и что-то слегка мышиное. Было.

– У вас сердце получше моего, – сказала Марии жена Жорика. – Я едва дышу, а вам хоть бы что…

– Ты же бегала за детьми, – ласково сказала Мария, – а я отдыхала.

– Ну, тетя, и что это за гора? – смеялся Жорик, подмигивая своему приятелю.

– Теплая, – сказала Мария, – и вся в морщинках.

– Ей же сколько лет! – гордо сказал Жорик, будто его рук дело – вечный надкусанный холм. Он даже плечи развернул, Давид-строитель. – Нигде ничего не было, а тут – все!

– Земля всюду была землей. И тут, и там, и незнамо где. Тоже мне новость! – вот кем не была жена Жорика, так это пафосной женщиной. Наоборот, чужой пафос заводил ее на плохое, на свару. Мария учуяла это и увела тему.

– Я там какого-то старика видела… Издали…

– А! – ответил Жорик. – Городской сумасшедший. Но он безобидный. Является то там, то тут. Не пристает…

– Глухонемой он, – сказала его жена.

– Слышит! Слышит! – поправил Жорик. – Языка нет. Забыл, почему…

Мария вспомнила, как кончиком того, чего нет, Соломон проводил по чувственному рту, а она тогда подумала: «Не выработался мужик…»

– Зимой и летом ходит во вьетнамках, – на этот раз Жорик сказал правду.