Восхождение Рэнсом-сити

Лифт достиг верхнего этажа далеко не сразу. Механизм тикал, как часы, и скрипел, как старый дом в бурю. Я плавал на пароходах, которые ходили быстрее. С нами были два частных детектива, один рядом с Аделой, другой – со мной, так что мы не могли говорить свободно. Вид у девушки был испуганный. Я попытался приободрить ее с помощью значительных взглядов. Хорошо обученные и ненавязчивые детективы молчали. Адела смотрела прямо перед собой. Какое-то время спустя она сжала мою руку, чтобы успокоиться или, может, заставить меня молчать. Помню, что рука у нее была холодной.

* * *

Детективы обыскали нас дважды – при посадке в лифт и при выходе из него. Я хорохорился и шутил, чтобы показать, что меня это не смущает.

* * *

Кабинет мистера Бакстера был таким же, как и прежде, если не считать второго телеграфного автомата и нескольких новых ассистентов. Шторы были задернуты. Из белых трубок, висевших на скобах на потолке, лился холодный электрический свет – это тоже было новым. В кабинете нас ждал выглядящий усталым адвокат мистер Шебли, его седые волосы были всклокочены, как у человека, разбуженного посреди ночи, или вампира, разбуженного посреди дня. Представителя Линии мистера Уотта здесь не было. Детектив мистер Гейтс бесшумно вырос у нас за спиной, закрыв за собой дверь. Он был настоящим профессионалом.

* * *

Бакстер не поднялся из кресла. Он выглядел еще хуже, чем в прошлый раз. Прежде чем заговорить, он долго откашливался.

– Рэнсом! А это кто?

– Слушайте, Бакстер, я пришел, чтобы…

– Вы пришли, чтобы на нас работать. Я знаю, даже если не знаете вы. Вам еще не надоело играть в кошки-мышки, профессор?

– Еще как надоело. Во-первых, я требую извинений. Во-вторых…

– Не со мной, профессор, я рисковать не люблю и не играю в игры. Я имел в виду их.

Этот поворот немного сбил меня с толку, и я взглянул на Аделу, чтобы узнать ее мнение, но девушка стояла, спрятав руки в рукава и опустив голову, как монахиня Града Серебряного на вечерней молитве.

– Не та потаскуха с горы и не этот шут Джим Дарк. Кстати, профессор, я слышал, что в вас стреляли. Это, конечно, был мистер Дарк. У меня нет теплых чувств к мистеру Дарку, но я понимаю искушение, хотя на этот раз он, скорее всего, пытался помешать вам встретиться со мной. Мои детективы не всесильны. Поэтому вы больше никогда отсюда не выйдете, мистер Рэнсом. Вы не будете больше произносить ваших чертовых речей…

– Погодите-ка, скоро весь город узнает о том, что я здесь, мистер Бакстер… – Адела что-то сказала, но я ее не слушал. – Вы не можете…

– Нет, я вовсе не о нашем противнике. Я говорю о другом. Племя, как его называют в народе. Давно следовало изгнать их с наших земель. Я буду говорить прямо, профессор Рэнсом, времени у нас мало. Смутьяны в Джунипере зашли слишком далеко. Слушайте. Это ваш последний шанс, прежде чем Локомотивы возьмут дела в свои, как их… последняя возможность говорить с человеком, профессор. Не смотрите на меня так, Гейтс, я знаю, что делаю. Рэнсом, я знаю, в чем суть Процесса. Даже если вы сами не знаете. Я знаю, где вы его взяли. Думаете, это была случайность, Рэнсом, думаете, у них нет своих планов? Думаете, они за вами не наблюдают? Вы этого хотите? Вам нравится, когда вас используют? Или они, или наш противник, или Локомотивы, Рэнсом, это последний шанс и лучшее, что вам предложат. Вы хорошо сыграли и наставили нам в Джаспере палок в колеса – показали, что нужно заключить с вами сделку. Так вот вам сделка. Я скажу вам правду. Лучше вам ничего не предложат. Вы добрались до вершины – поздравляю! Я расскажу вам то, что не знают даже наши противники. Расскажу, как взять судьбу в свои руки…

Раздался металлический скрежет. Мистер Бакстер и мистер Гейтс обернулись к телеграфному автомату – наверное, решили, что пришла телеграмма. Но я узнал этот звук. Он был мне знаком, и на долю секунды я словно снова вернулся за кулисы «Ормолу». Я улыбнулся.

Звук исходил от пружинного устройства, которое мы с Аделой смастерили для Великолепной Амариллис, Мудреца Лобсанга, мистера Боско и других фокусников «Ормолу». Его можно было спрятать в длинном рукаве, как у Аделы, и при нажатии на пружину он вкладывал в руку различные предметы – часы, карты, кольца, цветы, а в этот раз крохотный серебристый пистолет размером с палец. Должно быть, Адела сделала пистолет сама – я его никогда не видел.

На сцене механизм был почти беззвучным. В огромном, выложенном плиткой кабинете Бакстера его эхо прогремело, как ускоряющий ход Локомотив, или мне так только показалось.

В общем, в мгновение ока пистолет оказался в руке Аделы, и она выстрелила. Девушка попала Бакстеру в грудь, оборвав его речь, его голова откинулась назад, а рубашка пропитывалась кровью. Затем затарахтел наконец один из телеграфных автоматов – не знаю, что он передавал, но звук был очень быстрым и высоким.