Восхождение самозваного принца

Находясь в замке, королева не искала общества. Иногда она молилась, иногда просто сидела у окна, пытаясь решить для себя все тот же вопрос: каково ее истинное место в этой непонятной и сбивающей с толку жизни? Но Джилсепони не собиралась поддаться чувству жалости к себе. Ведь она была участницей и свидетельницей таких событий, о которых большинство людей знали лишь по легендам. И ее положение в Урсальском замке тоже стало совсем иным. Она ясно сознавала, что здесь у нее только две возможности: либо постоянно чувствовать себя мишенью сплетников и возмутителей спокойствия, либо напрочь забыть об их существовании и сосредоточиться на своих целях и замыслах, вписывая новую главу в собственную жизнь.

В замке она была королевой Джилсепони, однако на улицах Урсала, среди простых людей, становилась Пони. Просто Пони, другом больных и обездоленных.

Зато будучи рядом с Данубом, она находилась одновременно в обеих своих ипостасях. Ей приходилось оказывать поддержку супругу, ибо положение короля не уберегало его от напряженных ситуаций и нелицеприятных столкновений. Не вступая в споры, одним своим присутствием она помогала ему выстоять. Правда, теперь она устранилась от участия в аудиенциях и разрешении многочисленных тяжб. Ей не хотелось опять выслушивать сетования герцога Каласа или кого-либо из придворных. Но когда аудиенции завершались, она терпеливо выслушивала Дануба, позволяя ему выплескивать накопившееся негодование на неразумность и косность двора.

Нередко истинное успокоение король обретал после страстного любовного слияния с женой.

Теперь Пони никогда не отказывала его желаниям. Она старалась быть хорошей женой, нежно и внимательно заботилась о супруге. Ведь она испытывала к нему искреннюю любовь!

Король Дануб также оставался верен своим обещаниям. Он никогда не расспрашивал королеву о том, куда она отлучается из замка, и изо всех сил старался пропускать мимо ушей слухи, вспыхнувшие вновь после возвращения королевы в Урсал. Пусть слухов было теперь куда меньше, но они не прекратились.

Так подошел к концу третий месяц восемьсот сорок шестого года. Заканчивалась зима, и до дня рождения короля Дануба оставалось совсем немного времени. Зимой для участия в турнире прибыло несколько рыцарей из Палмариса. Они приехали заблаговременно, опасаясь весенней распутицы, которая могла заставить их надолго застрять в Урсале и после турнира. Однако зима в тот год не была слишком затяжной или суровой.

На поле вблизи Урсальского замка ставились шатры и готовилась арена для состязаний. Со всего королевства в столицу съезжались воины, мечтавшие попытать счастья в невиданном по размаху турнире. Поскольку такое грандиозное празднество было просто немыслимо без обильных пиров и развлечений, в Урсал стекались также лучшие повара и знаменитые менестрели. Маркало Де'Уннеро следил за последними приготовлениями с радостным ожиданием, испытывая, однако, и некоторую тревогу. Все это время он старался держаться подальше от двора — меньше всего ему сейчас хотелось попасться на глаза королеве Джилсепони. Правда, ни Калас, ни остальные его прежние знакомцы до сих пор не узнали бывшего монаха. Нынешний Де'Уннеро сильно отличался от человека, который много лет назад сопровождал герцога Каласа в погоне за Элбрайном и другими отступниками. Но Де'Уннеро прекрасно знал, что Джилсепони ему вряд ли удастся провести так легко. Королеве будет достаточно один раз посмотреть ему в глаза, чтобы понять, кем на самом деле является Брюс Оредальский.

Ведь узнал же он ее, лишь несколько раз мельком увидев издали. Правда, внешне Джилсепони не слишком изменилась. Но даже если бы внешние перемены были значительными, он все равно узнал бы эту женщину, своего смертельного врага. И потому Де'Уннеро в обличии Брюса Оредальского предпочитал проводить время, наблюдая за приготовлениями к турниру.

Стоял теплый весенний день. Подготовка к турниру, по сути, была закончена. Об этом свидетельствовало появление на соседних полях полков королевской армии и гвардейцев из Бригады Непобедимых, которые часами маршировали, готовясь к традиционному смотру королевских войск.

Заветный для Эйдриана день стремительно приближался.