Восхождение самозваного принца

Они стояли у парадных ворот замка, наблюдая, как плотники сколачивают высокий помост. Настанет день, когда королева, осужденная за убийство, будет стоять на нем с накинутой на шею петлей. Потом палач нажмет на рычаг, люк под ее ногами откроется, и петля мгновенно затянется на шее преступницы… Хотя до предполагаемой казни оставалось еще несколько дней, вокруг уже толпилось множество уличных торговцев, ссорившихся из-за мест для своих лотков. Торговля обещала солидную прибыль — такое зрелище, как казнь королевы Джилсепони, непременно соберет громадную толпу.

Дануб с презрением смотрел на азартно снующих людей. Он знал, что народ валом повалит сюда и многие придут в надежде услышать обвинительный приговор и увидеть казнь. Для них это послужит развлечением, таким же как ярмарка или рыцарский турнир. И дело здесь даже не в Джилсепони. Правда, тысячи сердец радостно замрут, видя, что карающая рука закона не пощадила даже королеву. И тем не менее дело здесь не в Джилсепони. Их привлекает само зрелище, позволяя хоть как-то разнообразить унылую и беспросветную жизнь. А такое зрелище они запомнят надолго, если не навсегда.

— У нее не было причин…

— Между прочим, это ваша жена — королева Джилсепони — выгнала Констанцию из Урсала, — ответил герцог Калас. — Вам об этом известно?

Король недоуменно посмотрел на Каласа.

— Джилсепони узнала, что Констанция велела тайно подмешивать ей в пищу особые травы, которыми придворные дамы предохраняют себя от беременности, — объяснил Калас. — Узнав об этом, королева потребовала, чтобы Констанция покинула Урсал. Потом вы вернули покойную назад. Похоже, этого ваша жена вынести не смогла.

Услышанное, несомненно, поразило Дануба, но не поколебало его уверенности в невиновности жены.

— Она не убивала Констанцию, — уже тверже повторил король. — Она не могла это сделать и не имела подобных намерений! Это безумие, и я не допущу суда над Джилсепони. Этого не будет, герцог Калас!

Дануб повернулся, чтобы уйти, но Калас схватил короля за руку.

— Вы не имеете права этого делать, — сказал он.

— Я уверен в невиновности моей жены, — возразил король.

— Ваша уверенность ничего не значит в глазах закона, — возразил герцог, спокойно выдерживая яростный взгляд Дануба. — Закона ваших праотцев, который вы, вступая на престол, публично поклялись исполнять.

— Я — король, — медленно и решительно произнес Дануб. — И я не позволю свершиться этому судилищу.

— А что скажет его величество король Дануб, когда к нему явится какая-нибудь простолюдинка и потребует отпустить своего мужа, поскольку она уверена, что он не совершал преступления, в котором его обвиняют? Что сделает король Дануб Справедливый? Потребует прекратить суд и отпустить преступника на свободу?

— Думай над своими словами, — зловеще предупредил герцога Дануб.

— А вам не мешает подумать о своем королевстве, — сказал Калас, ничуть не смутившись. — Королева виновна в смерти Констанции, и улики этому налицо. Вы не можете своим указом объявить ее невиновной, если только не хотите утратить доверие своих подданных и столкнуться с бунтом, а то и с восстанием! И согласятся ли ваши подданные, будь то знать или простонародье, относиться к королеве по-прежнему, зная, что только владычествующая рука супруга спасла ее от петли?

— Она — моя жена, и я ее люблю, — беспомощно возразил Дануб, качая головой.

— Она — королева, совершившая убийство, — холодно напомнил герцог. — Она должна предстать и предстанет перед судом государства и знати. Таков закон! Можете ломать его себе на погибель, мой старый друг.

— Это угроза?

— Дружеское предупреждение, — отозвался Калас. — Если вы объявите Джилсепони невиновной и опровергнете решение суда, то поставите тем самым под удар благополучие и целостность самого государства!

— И где же окажется герцог Калас, если вспыхнет подобный мятеж? — прищурившись, спросил король.

— На стороне Хонсе-Бира.

Дануб повернулся и зашагал прочь.

Утренний воздух сотрясался от ударов молотков.

Торговцы устанавливали лотки и раскладывали свои товары.

— Король ничего не сможет поделать: Джилсепони ждет публичный суд, — сообщил Де'Уннеро Садье и Эйдриану. — У Дануба нет выбора, если только он не хочет, чтобы по всему его королевству прокатились бунты и мятежи. Он понимает, что в этой заварухе вряд ли сумеет уцелеть и он сам, и его обреченная женушка. Знать жаждет суда над Джилсепони и ее казни. Поверьте, они сумеют довести толпу до взрыва.

На лице певицы заиграла лучезарная улыбка. Она предвкушала волнующие и захватывающие события. Снова жизнь на острие ножа!

Эйдриан внешне оставался спокойным и собранным.

— А ведь это твоих рук дело, — сказал ему Де'Уннеро. — Это ты довел Констанцию до самоубийства, внушив ей мысль свалить вину на Джилсепони.

— Разве ты не веришь, что королева действительно ее убила? — искренне удивившись, спросила Садья. — После стольких бед, которые Констанция причинила Джилсепони, это кажется вполне правдоподобным.