Восхождение самозваного принца

Король Дануб не ответил, поскольку не знал, надо ли отвечать. Он продолжал глядеть на Джилсепони, барабаня пальцами по подбородку.

— Или вы хотите, чтобы я вышла за вас, потому что вы добрый, великодушный и обаятельный человек? Человек, который очень мне нравится?

— Если ты хоть немного веришь мне, то сама знаешь ответ, — только и смог вымолвить Дануб.

Джилсепони обняла его за шею, притянула к себе и нежно поцеловала.

— Ваше предложение не явилось для меня неожиданностью, — призналась она. — И ответ мой продиктован не порывом и не минутным настроением, о котором потом я стала бы сожалеть. Я согласна прежде всего стать вашей женой, а уж потом королевой Хонсе-Бира.

Король Дануб порывисто обнял женщину и склонил голову ей на плечо. Ему совсем не хотелось, чтобы Джилсепони увидела, как глаза его увлажнились. Никогда еще он не испытывал такой радости. И никогда еще Дануб Брок Урсальский столь остро не осознавал своего положения. Всю жизнь он двигался от одной привилегии к другой, еще большей, окруженный людьми, не осмеливающимися ни в чем отказать ему. Сейчас же все было по-другому. Джилсепони отнюдь не являлась робкой, покорной женщиной, подчинявшейся велению долга, а не голосу сердца. Она вполне могла ответить на королевское предложение отказом. Зная, кем был для нее Элбрайн, Дануб был готов к этому. Король понимал: для Джилсепони ни он, ни любой другой мужчина не шли ни в какое сравнение с Элбрайном Виндоном, отважным Полуночником, человеком, дважды спасшим мир от неминуемой гибели. Недаром жители Палмариса и северных земель поклонялись этому героическому воину как богу.

Даже могущественный король Дануб не мог оспаривать у Элбрайна право на эту любовь, ибо он сам восхищался героем и чем больше узнавал о подвигах Полуночника в годы войны и смуты, тем большим уважением проникался к отважному воину.

— Я не оставлю Палмарис и его жителей, — сказала Джилсепони, отстраняясь от него. — Поэтому я не смогу отправиться в Урсал вместе с вами.

— Тогда весной, — не отступал Дануб. — Я начну приготовления к свадьбе. Уверяю тебя: такой свадьбы Хонсе-Бир еще не видывал!

Джилсепони улыбнулась и кивнула. Сейчас на ее лице отражалось все, о чем она думала.

— Мне будет в тягость каждый зимний день, — сказал Дануб, вновь крепко обнимая ее. — А когда наступит весна, я буду ежечасно ожидать появления твоего корабля!

Вернувшись в Чейзвинд Мэнор, Джилсепони заперлась у себя в покоях. Роджер и Дейнси звали ее сойти вниз, но она сообщила им о своем желании побыть в одиночестве.

Ей нужно было свыкнуться с неожиданным поворотом, произошедшим сегодня в ее жизни, и еще раз серьезно обдумать все, о чем они с Данубом говорили, Да, она поступила с ним благородно и великодушно. Да, конечно, она по-своему любила его. Но у Джилсепони до сих пор звучали в ушах слова короля: «Мне будет в тягость каждый зимний день». Могла ли она искренне признаться, что чувствует то же самое? Будет ли и ее тяготить грядущая зима, и, что важнее, покажется ли она ей длиннее только потому, что рядом нет Дануба?

Любовь, как и дом, имеет несколько этажей. Джилсепони вздохнула. Она не знала, где кончается один этаж и начинается другой. Достаточно ли она любила Дануба, чтобы быть его женой? Чтобы делить с ним ложе и соединяться в любовном блаженстве так, как сливалась с Элбрайном?

Она всецело — телом и душой — отдавалась Элбрайну, обнажая перед ним не только свою плоть, но и душу. Ему она могла рассказать обо всем; радостно, не колеблясь и не боясь показать свою незащищенность.

Сможет ли она быть такой же женой и королю Данубу?

И должна ли?

ГЛАВА 11 ВЛАДЕЮЩИЙ СИЛОЙ МЕЧА И МАГИИ

— Зато источник моей силы — в моем здоровье, в том, что я ежедневно исполняю танец меча, который укрепляет и тело, и разум, — упрямо заявил Эйдриан, сидя в темноте пещеры, находившейся под раскидистым вязом.

Сегодня он пришел к Оракулу рассерженным — госпожа Дасслеронд вновь отчитывала его за утренний тренировочный поединок. Поток ее недовольства изливался не иссякая, и все эльфы, разумеется, разделяли мнение своей предводительницы. По ее словам, Эйдриан допускал сплошные ошибки. При этом Тойена Мильвэ — его противника — она не упрекнула ни в чем.

— Потому что Тойен Мильвэ был совершенным, — презрительно и иронично усмехнулся мальчик, вспомнив, как эльф в совершенно бессознательном состоянии валялся на земле у его ног. — Вот так: я действовал ошибочно, а эльф, которого я отделал, был совершенным, — скривил губы Эйдриан, обращаясь к призрачной фигуре в зеркале.