Восхождение тени

Выслушав Вансена, Сланец уставился на него широко раскрывшимися глазами:

– Серьёзно? Яд?

– Тише, умоляю! Боюсь, что так.

– Тогда нам стоит помолиться, чтобы Старейшие Земли прервали свой сон – чтобы проснулись и спасли нас.

Поддавшись моменту, Вансен с чувством пожал фандерлингу руку, немало его удивив.

– Прощай, мастер Голубой Кварц. Надеюсь, я ещё увижу тебя, но если боги рассудят иначе, позаботься о своей семье – и особенно присматривай за мальчиком. Бьюсь об заклад, до завершения этой истории он сыграет в ней немалую роль.

Сланец кивнул.

– А ты береги себя, капитан Вансен. Ты нужен нам. Не продавай свою жизнь за первые самородки в пласте.

Феррас понятия не имел, что это означает, но пожал руку Сланцу ещё раз, а потом повернулся и махнул своей разношёрстной команде, призывая следовать за собой.

– Да сохранят тебя Старейшие Земли! – крикнул вдогонку Сланец, и несколько пожилых братьев, собравшихся на ступенях, поддержали его сухим шелестом голосов, похожим на мышиную возню в копне сена.

Сланец поймал молодого аколита, по виду смышлёнее прочих.

– Пойди разыщи магистра Киноварь в туннелях под Пятью Арками, – велел он юноше. – Сообщи ему, что фаэри пробили оборону рядом с Праздничными залами и Вансену нужны все бойцы до единого. Беги, парень, и побыстрее.

Взбешённый Никель поджидал Голубого Кварца, искавшего теперь Чавена, на выходе из здания капитула.

– И что это, по-твоему, ты делаешь? – напустился он на мужчину. – Ты не имеешь права раздавать указания моим аколитам! В это тяжёлое время главным тут назначили меня! Я исполняю обязанности аббата, не ты!

– Капитану Вансену вверена защита и этого места, и всего Города фандерлингов, – резко осадил его Сланец. – И Киноварь, и Гильдия сообщили тебе об этом. Квары активно наступают, и Вансену нужно было передать сообщение. Разыскивать тебя, чтоб испросить разрешения, времени не доставало.

Никель нахмурился, но не нашёлся, что ответить.

– Не очень-то пыжься тут от важности, горожанин Голубой Кварц, – проворчал он в конце концов. – Это ты и твой приблудный сынок заварили всю эту кашу – маленький народец, фаэри, чужаки в Мистериях. Может, кто о том и позабыл, но я помню. А теперь мне говорят, что твоё мелкое чудовище принесло мне ещё больше неприятностей, – Никель наставил сухой палец на Сланца, – если всё так плохо, как я подозреваю, уж я позабочусь о том, чтоб его отправили обратно в Город – и тебя вместе с ним, и мне начхать, что скажут Гильдия и твой капитан Вансен!

Монах развернулся и пошёл прочь, топая так, словно намеревался раздавить в пыль всякую букашку на своём пути.

Сланец торопился найти лекаря Чавена, но из тирады Никеля выходило, что мальчик опять ступил на скользкую осыпь. Может ли поручение к Чавену подождать? Ему не хотелось оставлять мальчика на растерзание этому склочнику – неприязнь монаха к ребёнку росла с каждым днём. Что, если он успел уже запугать Кремня, и тот спрятался неизвестно где? Или совсем сбежал из храма? В такое время, как сейчас, мальчику опасно выходить куда-то одному.

– Трещины и щели! – Сланец раздражённо хлопнул одной ладонью о другую – поручению Вансена придётся подождать, по крайней мере, какое-то время. И фандерлинг последовал за братом Никелем.

Откуда-то из библиотеки доносились громкие голоса – и звучали они весьма сердито. Ещё пересекая передний зал, Сланец внезапно понял, что, скорее всего, он там увидит.

К сожалению, предчувствие его не обмануло: Кремень стоял посреди толпы разозлённых монахов в тёмных рясах, возвышаясь почти над всеми ними на полголовы, спокойный, как скала средь пенных бурунов реки. На мгновение он встретился глазами со Сланцем и снова принялся водить взглядом по стенам, словно примеряясь, на какой бы высоте вырезать бордюр.

– Что здесь происходит? – Сланец усилием воли заставил себя казаться спокойным.

Он знал, что мальчик не обычный человек – и у него желудок сжимался при одной мысли о том, как беспечно они с Опал приняли Кремня в свою жизнь – но никогда не видел от него ни капли вреда. А метаморфные братья вели себя так, словно схватили вора или убийцу.

Никель обернулся к нему, багровея.

– Это переходит все границы, даже для тебя, Голубой Кварц, – рыкнул он. – Этот мальчишка вошёл в библиотеку – величайшую из всех, оставшихся у нашего народа в этом мире! – и начал хватать рукописи! Своими грязными ручонками!