Восхождение тени

– Зависит от того, как вы хотите продвигаться – в темноте или освещая дорогу, – Сурьма указал на фонарь с Соляного пруда, укреплённый у мужчины на лбу. – Нет, вам нужно ползти головой вперёд, капитан. Плечи у вас – самая широкая часть тела. Помните: чтобы сделаться уже, нужно поднять руки. И не бойтесь – позади вас буду я.

Вансен сделал глубокий вдох, потом ещё несколько – но прекрасно понимал, что дольше оттягивать время уже нельзя, и потому полез в дыру. И как он мог позволить затащить себя в эту теснотищу?

– Если сможете, то лучше одну руку вытяните вперёд, а другую отведите назад, – посоветовал монах. – Так у вас будет больше возможности для манёвра, и заодно вы станете ещё уже.

Вансен толкнул в туннель свой топор и следом вполз туда сам. Удивительно, но ему вполне удалось протиснуться – прошли и плечи, и торс – сквозь первое опасное место. Дальше ход чуточку расширялся, хотя и не настолько, чтобы опустить руки ниже головы, поэтому Феррас просто подпихнул топор вперёд и пополз, извиваясь, как змея.

«Как очень медлительная, неуклюжая, испуганная змея», – вертелось у него в голове.

Всё внутри Вансена противилось тому, чтобы заставлять себя лезть ещё глубже в землю. Даже тёплый влажный воздух, которым он здесь дышал, начал казаться разреженным и неподходящим для человеческих лёгких. Туннель не был, как смутно представлялось до того капитану, единым ровным ходом, будто звериная нора – он появился благодаря случайным зазорам между огромными плитами трещиноватого камня. Феррасу вдруг вспомнились землетрясения, когда почва под ногами вздрагивала, как спящий великан. Если бы сейчас началось такое – пусть даже самое слабенькое, – он был бы растёрт в порошок, как пшеничное зерно между мельничными жерновами.

Один раз, когда теснота помешала ему вдохнуть как следует, полной грудью, Феррасу пришлось пережить внезапный и неприятный приступ паники. Он слышал, как позади что-то говорит Сурьма – не иначе как пытается подбодрить – но его собственное тело и ползущий следом дроу заглушали почти все звуки, и различить удавалось только невнятное бормотание.

«А может, он вовсе и не подбадривает меня? – внезапно подумалось капитану. – Может, он вспомнил о чём-то, о чём забыл меня предупредить? Что здесь яма или ещё более узкое место впереди… или что надо опасаться змей или ядовитых пауков…»

Зажатый в тесном изгибе, при попытке изменить положение тела, чтобы стало чуть посвободнее, Вансен больно треснулся головой о стену туннеля. А ощутив на макушке щекотку бегущих капель, понял, что ударился до крови. И почти тут же его фонарик мигнул и погас, оставив мужчину в кромешной тьме. Сердце понеслось вскачь, сбилось с ритма – на миг капитану даже показалось, что оно никогда уже не вернётся к былой размеренной работе. Вансен судорожно хватал воздух – ловушка тьмы захлопнулась и он задыхается! Воздуха нет!

– А ну стоять! – рыкнул он сам на себя, но слова прозвучали скорее как резкий вдох или как будто он сглотнул.

И всё-таки это был его собственный голос. Воздух есть. Тот внезапный шок, пустивший его сердце в галоп и заставивший почувствовать, что голову будто сжимает огромный кулак, был вызван… всего лишь страхом.

«Что, в конце концов, значит темнота? – спросил он себя. – Ты можешь только ползти, продвигаясь вперёд дюйм за дюймом, Вансен. Ты червяк. А разве червяки боятся темноты?»

Эта мысль, как ни странно, помогла; ещё немного – и его сердце застучало ровнее. Неожиданно Феррас увидел себя будто глазами бога – небожителя с чувством юмора: какая-то козявка не на своём месте, застрявшая в подземном ходе, как сушёная горошина в камышовой трубке – в такой, из какой он обстреливал в детстве горохом своих братьев и сестёр. Земля окружала его, но она же его и обнимала, защищая – нежно, по-матерински. Ничего не оставалось, кроме как продвигаться вперёд. Если он вдруг застрянет в тесном месте, то просто станет дёргаться до тех пор, пока не освободится.

«Вперёд. Только вперёд, – повторил он про себя. – В ином нет смысла. О, как, наверное, боги сейчас хохочут надо мной!»

Потный, замёрзший, со слезящимися от попавшей в них грязи глазами и трясущимися конечностями Вансен наконец выбрался с дальней стороны трещины в маленькую пещерку, показавшуюся ему после тесноты хода такой же просторной и полной свежего воздуха, как Главный храм в Южном Пределе. Следом за ним вылез Бурый Уголь, а потом и Сурьма, крепко, будто ребёнок – бечеву воздушного змея, сжимавший верёвку, к которой был привязан дроу. Молча они поели и отдохнули, и когда Вансен смог стоять на ногах, не чувствуя дрожи в коленях, двинулись дальше.