Восхождение в бездну

Малец прошёл между ними, опасаясь задеть ненароком, и властно распахнул дверь. Из распахнутого прохладного мрака тут же повеяло смрадом, от которого так легко и не отмахнёшься, как ни старайся. Закрыв нос, малец пошёл первым спускаться под стену. Воздух в казематах холодный, света практически нет, только неумолкающий обезьяний рёв орков, что безнадёжно трясут решётки. Сейчас их стало значительно больше по сравнению с последним посещением каземат, Люциан невольно обратил на это внимание. Пройдя через весь мрак каземат, они зашли в самую глубь, где в последней клетке сидит скрюченный юный орк. Он уже не выглядит храбрым, он выглядит сломленным. Тёмные синяки от побоев на всём теле, подтёки крови на лице, порезы и ссадины. Его пытали, как взрослого, не щадя и без жалости. Стоило только подойти к нему как орки вокруг замерли, только их глаза бликуют полумраком, остальное теряется бесследно. Рык и оскал, как у голодной своры псов, подкрадывается со спины и ждёт только возможности.

– Он же ребёнок, – глаза Люциана вспыхнули синим пламенем, он повысил голос на стражника и позволил себе толкнуть его, отчего малец впечатался в решётку. Неожиданно набравшись то ли смелости, то ли глупости, наполненный решимостью, малец наставил остриё копья на паладина. Пусть неумело и дрожащими руками, но всё же наставил.

– Это же звери… – забормотал он, тараща наполненные страхом и слезами глаза в полумраке. – Нас так учат…

– Это вы здесь звери, – Люциан схватил копьё и выдернул у того из рук. – Открывай решётку.

Орки разом завыли, когда в клетку зашёл Люциан. Он подошёл к юнцу, что лежал в углу, и присел. От одежды на нём остались лохмотья в крови, костяшки на кулаках сбиты: сопротивлялся, значит.

– Ты встать можешь? – спросил он его, а тот никак не реагирует, только учащённо дышит с редким прерыванием. – Эй, юнец? – Люциан протянул к нему руку и хотел было повернуть, как тот вскочил и прижался спиной к прутьям. – Тише, я тебя не трону, – Люциан отдёрнул руку и чуть отошёл. – Помнишь меня? – юный орк не двигается, только испуганно смотрит на него. – Не бойся, я пришёл поговорить с тобой, – дыхание юнца участилось ещё сильнее, глаза посмотрели за спину паладина, где стояли эрелим и стражник.

– Зачем? – пробубнил орк и заёрзал спиной, в надежде сбежать или просто испугавшись.

– Мне нужно знать, почему вы нападаете?

– Я уже всё рассказал таким, как он, – его глаза указали на мальца-стражника. – Орды нет, мы давно уже не нападаем на вас… – юнец стёк по прутьям и поджал разбитые колени. В глазах заблестели слёзы.

– Тогда кто это в других клетках? – Люциан чувствует боль юнца и не скрывает, что ему искренне жаль его.

– Раньше были братьями и сёстрами, но их дух пал, их забрало безумие…

– Безумие? – Люциан вновь присел перед ним, чтобы хоть так быть на равных.

– Оно пришло с чёрной водой в реке, – юнец хлюпает носом и не поднимает взгляд. – Испив однажды чёрной воды, обретаешь силу, неведомую доныне, но в любой момент она может забрать всё: и дух, и сердце…

– Много кто испил воды?

– Река большая, все пьют эту воду, и вы здесь тоже, – он пронзительно заглянул в глаза Люциана, взывая о помощи.

– Скажи, сколько есть времени, прежде чем безумие наступит?

– Не знаю, мой брат через месяц покинул нас.

– Есть лекарство от безумия? – Люциан ощутил связь с Ней, о ком в Империи не говорят.

– Я не знаю, – юнец заплакал не от ссадин на своём теле, ему больно за родных.

– Люциан, – Табрис окликнул того, – тут дело куда серьёзнее, чем кажется на первый взгляд.

– Тут и на первый взгляд всё плохо, – Люциан встал и вышел из клетки.

– Нам нужно в Цитадель и юнца взять с собой.

– Юнца никто слушать не будет, поверь мне, был опыт…

– Что предлагаешь? – Люциан не ответил Табрису, а вернулся обратно к юнцу.

– Сможешь меня отвести к своим старшим?

– Ты хочешь идти в лес, Люциан? – Табрис опешил, услышав слова друга.

– Смогу, – юнец без промедления ответил и вытер слёзы.

– Вот и договорились, – Люциан вновь вышел из клетки и пошёл к выходу, будто не замечая немое удивление Табриса. – Я приведу в Цитадель того, кого они будут слушать.

– Ты понимаешь, что это самоубийство? – Табрис услышал безумное решение Люциана, и единственный довод, что в этот момент созрел в его голове, он озвучил немедля. – Вспомни своего двоюродного деда Лорда Пура, он тоже ушёл в лес и не вернулся.

– Я не прошу идти со мной, Табрис, но, если пойдёшь, я приму это как честь, – он остановился у самого выхода. – Вам всем нужны доказательства, я достану столько их, что никто не останется в стороне.

– Знаю, что не просишь, – Табрис посмотрел на мальца-стражника, что всё это время приставлен к ним для смеха генерала. Он как стоял, так и стоит, чему он точно научился – так это быть ненужным, – но я пойду, мне тоже нужна ясность.

– Благодарю, Табрис, – Люциан поклонился его словам, и этот жест стоит больше тысячи пустых слов.

– Ещё рано такое говорить… – усмехнулся эрелим, и они вышли на свет из казематов, а там, как и прежде, – жара и испепеляющий свет южного солнца.