Воскрешающая

− Засыпай, − я накрыла его руку одеялом. – Утром зайду, и мы договоримся, когда сделаем отсюда ноги.

− Мамы обычно целуют детей перед сном, − хитро улыбаясь, напомнил Нацтер. – Я так себе завидую, ведь у меня самая добрая и благородная мама во вселенной!

− Но скромность украшает меня ещё больше, − подхватила я его шутливый тон. – Хорошо, уговорил. Я поцелую тебя в лобик, если только ты не станешь прятаться под одеялом.

− Не стану.

Я выполнила своё обещание: поцеловала, пригладила волосы, нежно прошептав:

− Выздоравливай. Ты самый мужественный из всех, кого я когда−либо знала. Спокойной ночи!

− Спокойной ночи!

Я вышла. Медсестра терпеливо ждала за дверями. Потом она молча вошла и заняла свой охранный пост. Стоя в коридоре, я соображала, что делать дальше, куда идти? И неплохо бы поспать немного.

Дядюшка Лука! Точно!

Я отправилась искать люкс номер восемь во втором секторе. Где именно находится этот сектор, я не имела ни малейшего понятия. Слава Богу, что по пути встретился охранник, у него−то я все выяснила.

− Войдите, − сонным голосом проворчал дядюшка.

Я вошла.

− Я сразу понял, что это ты. Кто ещё в такое время мешает другим спать?

− Извини, что разбудила. Просто завтра, возможно, я не смогу с тобой поговорить.

− Хорошо, что пришла. Здесь нам никто не помешает.

Лука был в тёмно−бардовом халате и шлепанцах, его домашний вид вызвал на моём лице невольную улыбку, мне редко приходилось видеть его в неофициальной одежде.

− Присаживайся. Можешь говорить без опаски. Я вывел из строя системы слежения, даже те, которых не заметил.

Мы проговорили несколько часов. Я досконально ознакомилась со своими финансовыми делами, подсчитала убытки, дала кое−какие рекомендации, рассказала кое−что о своей жизни – не всё, конечно, а он в свою очередь поведал немного о себе. В общем, когда нас окончательно потянуло в сон, я вышла из каюты дядюшки. Сосредоточившись на полученных сведениях, я шла по коридору, словно лунатик, и как мне казалось в сторону транспортного отсека. А где мне ещё можно было поспать? Только на борту своего корабля я могла чувствовать себя в полной безопасности.

Неожиданно при очередном повороте коридора я столкнулась нос к носу с Татхенганом и тут же забыла про всякий сон.

− Наконец−то, я тебя нашёл, − опережая меня, произнёс он.

Я решительно отступила на шаг и запустила руку в карман. Холодная рукоятка «Универса» согревала душу.

− Ты решил за мной шпионить?

Он делал вид, что не обращает внимания на мою готовность сделать в нём дырку, а то и не одну.

− Нет. Я должен проводить тебя в твою каюту.

− Должен?

− Не в коридоре же ты будешь спать. Я, как хозяин, должен побеспокоиться о гостях.

− Здесь больше некому этим заняться?

− Разумеется, есть. Мы будем спорить или показать тебе каюту?

− Пошли, − согласилась я.

Мы вошли в лифт, поднялись до седьмого сектора, затем продолжили путь по коридору.

− Ты наверно думаешь, я нарочно хочу поселить тебя подальше от мальчишки, чтобы без помех от него избавиться.

Я замедлила шаг. Такая мысль холодной змеей уже проползла в моей голове, но я промолчала.

− Возможно, раньше я так бы и сделал. Вот твоя каюта. – На золоченой табличке тускло светилось число пятнадцать. − Если захочешь среди ночи его проведать, то один из этих лифтов, – он указал на лифты, которые находились чуть сбоку, − довезёт тебя прямо к его каюте. Спокойной ночи!

Он удалился, оставив меня посреди коридора в полном замешательстве с ключами в руке. Я даже не заметила, когда он мне их вручил. Первым делом я бросилась проверять, правду ли он сказал насчёт лифтов. Лучше сразу во всём убедиться, чем думать об этом всю ночь.

Лифт открылся прямо напротив коридорчика, ведущего к палате больного. Всё было в порядке. Тёмный силуэт женщины, листающей журнал, свидетельствовал, что покой Нацтера под бдительным присмотром. Первым, порывом было обратиться к медсестре с убедительной просьбой, не пускать к мальчику никого, кроме меня, в том числе и хозяина «Розовой Мечты», но я передумала. Если Татхенган решит нарушить клятву, то ему никто не помешает. Оставалось взять себя в руки и поверить ему на слово. Я вернулась в седьмой сектор к своей каюте.

Вошла. Быстро осмотрела помещение, затем заперла дверь на все возможные задвижки, ключам я не доверяла, даже их присутствие в замке не помешает тем, кто решит ворваться в моё временное пристанище. Надо сказать, что это гнездышко оказалось уютным и просторным. В моём засыпающем на ходу состоянии необычайно привлекательной выглядела спальня. Последнее, что помню прежде чем уснуть это то, как я засовывала под подушку «Универс».

Ночь для меня закончилась на одном дыхании, под чей−то настойчивый стук. Стучали тихо, но, похоже, долго, так как, очнувшись от сна, я сначала приняла постукивания в дверь за стук молотка и несколько минут прятала голову под одеяло, стараясь ухватиться за исчезающие сновидения. А снилось мне деревце, вокруг которого танцевали дикари и приносили в жертву воду. Этим деревцем была я. И мне это очень нравилось. Увы, ухватиться за сновидение мне не удалось.