Воскрешение из мертвых (илл. Л. Гольдберга) 1974г.

— Уж не вздумал ли драпануть? — чуть слышно спрашивает Туза Грачев. — Что-то нервным больно стал?

— А ты больно подозрителен, — огрызается Туз.

— Знаю я тебя, потому и подозрителен. Все мерещатся засады…

— Корягино, что ли, имеешь в виду? Так там действительно была засада. Появись я там еще хоть раз, меня бы мигом…

— Ну, а тут чего насторожился?

— Не нравится мне этот Дионисий…

— Ну совсем спятил! Настоящий шизик! Мания преследования у тебя. Что же этот Дионисий — переодетый в рясу сержант милиции, что ли?

— Хватит тебе зубоскалить! — начинает злиться Туз. — Иди-ка ты лучше к Анатолию да ложись спать. Я вас завтра чуть свет подниму.

27

Вот уже более двух часов лежит Анатолий с закрытыми глазами, засыпая на несколько минут и тотчас же просыпаясь. А проснувшись, прислушивается к каждому движению Грачева.

Павел спит на диване возле открытого окна, выходящего во двор. Анатолий хорошо слышит его равномерное дыхание. А вот Туз, пожалуй, не спит. Интересно, что за разговор у них был возле «Волги»? Грачев, вернувшись в дом, хотя и балагурил по-прежнему, но заметно, что чем-то встревожился…

«А что, если подняться и выйти потихоньку во двор? Или дверь чуть-чуть приоткрыть и посмотреть, в машине ли Туз? От выхода во двор до «Волги» не так ведь далеко…»

И вдруг шепот Грачева:

— Ты спишь, Анатолий?

«Что делать — отвечать или не отвечать? Пожалуй, лучше притвориться спящим…»

Слышно, как Грачев слегка приподнимается и, должно быть, напряженно прислушивается. Не дождавшись ответа, встает со своего дивана и перелезает через подоконник во двор.

Подождав немного, Анатолий тоже поднимается с постели и осторожно приближается к окну. Во дворе, освещенном ярким лунным светом, хорошо видно, как Грачев идет к «Волге». Потом стоит некоторое время, всматриваясь внутрь машины. Наверное, ему трудно рассмотреть Туза. Он открывает дверцу и быстро ощупывает что-то руками…

Неужели в машине никого нет? Грачев порывисто выпрямляется и осматривается по сторонам. Затем поспешно идет в дальний конец двора. Что он делает там, Анатолию не видно, но нет сомнений — ищет Туза. Должно быть, не находит его и там — слишком уж быстро возвращается назад. Но едва перебрасывает ногу через подоконник, как его окликает Анатолий:

— Куда это ты ходил, Павел?

Грачев вздрагивает от неожиданности и неохотно отвечает:

— А ты сам не знаешь, зачем ночью во двор выходят?

— Но ты не за тем! — слегка повышает голос Анатолий. — Видел я, что ты во дворе делал. Повелителя своего, Туза… искал!

— Да ты что!…

— Не считай меня идиотом, Павел! Выходит, что он смотал удочки? Нет ведь его ни в машине, ни во дворе?

— Ну, так что из того? Пошел, значит, проверить…

— Что проверить? Ты же прекрасно понимаешь, что его что-то насторожило, вот и решил он, видно, перебраться в более надежное место, оставив нас на произвол судьбы, как говорится. Ну, меня ладно, на меня ему наплевать, но тебя-то как же? Даже не предупредил. А ведь ты с ним…

— Что я с ним? — уже не скрывает своего раздражения против Туза Грачев. — Друг и брат, да? Исполнитель я его воли, и только. Об одной своей персоне тревожится и чуть опасность какая — сразу деру, не заботясь об исполнителях. В первый раз, что ли!…

— Так на какой же черт тебе такое рабство? Послал бы ты его!…

— Давно собирался, да все решиться не мог. К тому же на этот раз замысел его слишком уж многое сулит…

— Тогда, может быть, он и не сбежал никуда, а к какой-нибудь бабенке…

— К какой там бабенке! Он на них и не смотрит вовсе. Зато нюх на опасность у него, как у зверя, потому и уходит всякий раз от засад. Учуял, конечно, что-то. Еще с вечера неспокоен был. Но хоть бы предупредил!

— Так чего же нам ждать теперь?… Может, лучше признаться во всем милиции, как Марина советует? Ты ведь пока ни в чем не замешан?

— Пока вроде нет…

— А этот замысел ваш очень серьезный?

— Серьезнее, пожалуй, и не бывает, — вздыхает Грачев. — Если по части второй статьи восемьдесят седьмой, то либо от десяти до пятнадцати, либо смертная с конфискацией имущества…

— Ну так вот что я тебе тогда скажу, Павел, — прерывает Грачева Ямщиков. — Давай кончать это, пока не поздно!

— А ты представляешь, что за это Туз с нами сделает? Он нам за это…

— Ну, знаешь ли! — возмущается Анатолий. — Нам ведь не крестики для православных предстоит штамповать. Сам же говоришь, что за это вышка причитается… Так какого ж тогда черта бояться нам Туза? Немедленно надо в милицию, пока еще не поздно…

Но тут с грохотом распахивается дверь их комнаты, и они отчетливо видят в лунном свете широкоплечую фигуру Каюрова с двустволкой в руках.

— Ах ты сволочь! — хриплым от ярости голосом кричит он. — На меня хочешь все свалить?… Меня, значит, в организаторы, а себя в исполнители? Я ведь тоже в Уголовном кодексе разбираюсь…

— А Бричкина кто убил? — пятясь к окну, говорит Грачев.

— Так ты же сам велел как следует его проучить. Пырнуть даже разок. Я, правда, слишком погорячился…

Грачев уже у окна и готов перекинуть ногу через подоконник, но Каюров настороже.