Воскрешение Лазаря

— Вы что, в Бога веруете? — с издевкой спросил Геннадий могильщика.

— А как же! — ответствовал тот. — Работать на кладбище и в Бога не верить — свихнуться можно. Шутка ли — одни трупики вокруг. А если осознать, что душа человека после смерти не исчезает, а на небо отлетает, то и нет в трупиках и могилах этих ничего страшного.

— Неужели совсем страха не бывает?

— Нет. Тихое место. Ничего тут такого не происходит. Ни стрельбы, ни ругани, ни очередей за продуктами. Я на кладбище — с августа 91-го. Аккурат после путча устроился. Ельцин в Кремль перебрался, а я — на погост. Так судьба распорядилась. Я ведь историк по образованию. Годик в школе поработал и понял — лучше уже на кладбище с покойниками, чем в школе с детьми. Поначалу, думал, временно здесь, а потом подыщу какую-нибудь должность поприличнее. Да вот затянуло. И потом, скажу по секрету, таких денег, как тут, мне с моим университетским образованием нигде больше сегодня не заработать. Кладбище, оно во все времена прокормит — что при коммунистах, что при демократах как умирал народ, так и умирает. Сейчас еще и побольше разика в два. Знай копай! Вон там, слева от центральной аллеи, — бандитские участки: крошат друг друга почем зря, потом еще милиция приезжает — эксгумации делает. А туточки возле батюшки вашего — молодежи уже до тридцати могилок. Это все наркоманы, от передозировки окочурились.

«Черт, неприятное соседство», — подумал Геннадий.

— Да вы не переживайте, — будто прочитал его мысли могильщик. — Здесь и профессура, и генералы. Смерть всех равняет. Скелеты у всех похожи.

— Так вы уверены, что душа человека бессмертна?

— Абсолютно. В египетской Книге мертвых сказано: стоит произнести вслух имя умершего, и он сразу же оживет. Да, слава Богу, есть еще вещи, неподвластные нашему пониманию. Мы их не можем осмыслить, а можем только наблюдать. Я тут на кладбище тоже сделал кое-какие наблюдения. Иногда в первые часы после похорон, особенно в жаркую погоду, после дождя над могилой облачко видеть можно. Легкое такое марево высотой не больше 20 сантиметров. По форме оно напоминает силуэт покойника. Что это такое? Может, душа и есть?

— Правда, что ли?

— Истинный крест. Своими глазами раз пять лицезрел.

Геннадий задумался над услышанным. И налил себе еще водки. Могильщик посмотрел на него вопросительно, но Геннадий не стал ему больше наливать. Несмотря на ценные сведения о загробном мире, почерпнутые от выпускника истфака, Кауров не склонен был затягивать общение с ним. Он демонстративно ушел в себя. Мужик потоптался рядом еще минут десять, потом с грустным вздохом сложил свой стаканчик, подобрал с земли лопату и поплелся дальше по дорожке в сторону центральной аллеи. Больше никто не мешал Каурову пить водку и думать об отце.

…К вечеру стало душно. Приехав домой на водителе-частнике, Геннадий купил в ларьке бутылку пива и тут же влил ее в себя. Утолив жажду, двинулся к своему подъезду. Но уже через несколько шагов пивной хмель догнал водочный, и Каурову хорошо садануло в голову. Ноги отказывались служить, асфальт качался. И, конечно, Кауров не заметил, как стоявшая на углу «копейка» завелась и медленно двинулась за ним…

Дом Геннадия имел форму буквы «П». Его шестой подъезд был внутри этой буквы. Вдоль стены между парадными жильцы посадили кусты дикой сирени, которые буйно разрослись и в темноте напоминали настоящие заросли. Сквозь них почти не пробивался свет окон первого этажа. Все фонари были разбиты подростками, и поэтому Геннадий шел в темноте. Внезапно он покачнулся и, споткнувшись о металлическую ограду газона, раздирая одежду, рухнул прямо в кусты. Его организм, уставший бороться с алкоголем, только этого и ждал — в кустах Кауров мгновенно вырубился…

Он не знал, сколько пролежал без чувств. Сперва не было даже сил пошевелить рукой или ногой. А когда силы вернулись, и Геннадий решил попытаться встать, когда уже оторвал от земли тяжелую пьяную голову, вдруг увидел сквозь заросли неподвижный свет автомобильных фар. Кауров хоть и был нетрезв, сообразил, что не стоит вылезать из кустов в столь непотребном виде на глазах у кого-то из подъехавших к дому жильцов. Он решил дождаться, когда хозяин автомобиля уйдет в свой подъезд. Хлопнула дверца, но фары остались включенными. Человек, вышедший из машины, сделал несколько шагов по тротуару. В ночной тишине раздался приглушенный мужской голос.

— Серый, че-то не то. Че-то нету его нигде. Шел, маячил передо мной, а как за угол зашел, сгинул.

Неизвестный разговаривал с кем-то по мобильнику. Он будто оправдывался.

— Да я уже из машины вышел, осмотрелся на местности — нету его, говорю тебе. Я в метрах сорока за ним ехал. Натурально пьяный был в стельку, еле шел — того и гляди, рухнет… Не могу поверить, что упустили. У вас там возле подъезда не появлялся он? Говорил тебе, надо было сразу, как только увидали, сцапать его…

Лишь в этот момент до Геннадия стал доходить смысл услышанного: «А ведь это они за мной ехали! Меня сцапать хотели?! Но кто это? Зачем? Нет, не может быть! Чушь!»