Воскрешение Лазаря

— Потише, не гони так, — заклинал Александр. Но Серега не слушал. Его беспокоило другое.

— У меня только один ствол, мне нечего дать тебе, — сокрушался он.

— Гаси скорость! Туши фары! — продолжал настаивать Александр. — Они издалека нас увидят и встретят.

Брат был прав. Серега надавил на тормоз и выключил свет. Теперь дорога была едва различима.

— Там есть тропка одна, нам на нее надо выйти, чтобы с другой стороны кустами к домику скрытно подобраться, — сказал Александр.

Они ехали теперь медленно. Брат по памяти говорил Сереге, куда рулить. Дорогу едва подсвечивало лишь зарево лесного пожара, возникшее на горизонте. Дождь зарядами бил по лобовому стеклу. В какой-то момент он почти прекратился, и Рогачевы ясно увидели впереди помимо большего огненного пятна еще одно, совсем крошечное. Старший брат первым определил его природу:

— Это дом наш горит.

— …Не стреляйте. Я убил его. Я свободен, — прокричал Геннадий людям снаружи.

В ответ оглушительно застрочил автомат. Пули летели через окно, колотились о стену. Боль обожгла правую руку пониже локтя. Геннадий присел на корточки.

— Ага, — крикнули снаружи. — Так мы тебе и поверили. Знаю, Рогатый, твои штучки. Что, припекает? Дышать нечем стало? Скоро сам выползешь из своей норы. Это я, Архип! Узнал? Сейчас мы с тобой за Жору Ереванского посчитаемся.

Геннадий решил, что Рогатый — это кто-то из Рогачевых, скорее всего, бритый главарь. Остальные имена ни о чем не говорили. Он ничего не понимал. Но комната и вправду быстро наполнялась дымом. У него уже щипало глаза.

Он посветил себе на рану: в руке всего лишь засела щепка, — наверное, пуля выбила ее из стены. Геннадий без труда выдернул эту занозу. Потом луч фонаря сам собой уперся в какую-то кастрюлю, на дне которой лежали три гранаты. Геннадий не удержался и взял одну.

Пополз на четвереньках в соседнюю комнату. Принялся обшаривать труп Щербатого. То, что ему было нужно, отыскалось в кармане джинсов. У верзилы был дорогой понтовый мобильник — «Моторолла» — всего сантиметров десять в длину, с непривычно маленькими клавишами. У Геннадия не сразу получалось попадать по ним дрожащими пальцами. Да еще гудок в трубке то и дело пропадал — вызов срывался. Только с шестой или седьмой попытки он смог набрать код Петербурга и номер своего домашнего телефона. Раздались гудки, но трубку никто не снимал. Потом гудки кончились — связь снова пропала.

Дым уже застил глаза. Стрельба стихла. Видать, неизвестный Архип понял, что развязка и так близка — решил просто чуть-чуть подождать. А Геннадий все жал на кнопки мобильника, то и дело прикладывая его к уху, проверяя сигнал.

Возбуждение нарастало. Он понимал, что находиться в сгущающемся дыму становится уже смертельно опасно. Но ничего не мог с собой поделать. Ну еще один набор номера! Может, тогда, в первый дозвон, Полина не успела взять трубку, потому что спала? А теперь проснулась и сидит ждет у телефона? Может, она почувствовала, что это он? Поняла, что это экстраординарный звонок? Да и кто может звонить в такое время — на рассвете…

Геннадий от дыма закашлялся. Глаза уже беспрерывно слезились. Внезапно снаружи возобновилась стрельба. Автоматные очереди перемежались с одиночными выстрелами. Раздавались нечленораздельные крики.

Нервы Геннадия раскалились: он боялся задохнуться, но еще больше боялся не дозвониться. Совершенно не к месту у него (как тогда под деревом в снегу возле кладбища) вдруг случилась сильнейшая эрекция.

…Очередная комбинация цифр. Есть гудки! Геннадий до боли вдавил трубку в ухо… Есть соединение!

— Алло, алло, — раздался родной божественный голос Полины.

— Я живой, Поля, живой! — прокричал в трубку Геннадий… и испытал оргазм.

…Связь опять оборвалась. Он даже не понял, в какой момент. И не был уверен, что Полина его услышала. Но зато он слышал ее! Жива! Жива! И он только что кончил от одного ее голоса!..