Воскрешение Малороссии

Идея поместить Григория Саввича на самую крупную украинскую банкноту (500 гривень), воплощенная в 2006 году, — оказалась в высшей степени опасной, что и показал валютный кризис через два года, обесценивший национальную валюту вдвое. Сковорода был мистик. И все происходившее с ним тоже окутано мистицизмом, А ведь известно — как вы яхту назовете, так она и поплывет. Малороссийско-украинский философ XVIII столетия прославился как принципиальный приверженец бедности. Накопление материальных благ он считал пустым занятием, отвлекающим человека от истинного счастья — блуждания босиком с торбой за плечами.

Если отбросить все, что нагородили вокруг личности Сковороды мифотворцы, получается, что по социальному статусу он был бомжем. То есть лицом без определенного места жительства и занятий. А ведь известно, что Украина — страна с говорящими фамилиями. Избрали гетманом Богдана Хмельницкого и получили свободу — но с большим хмелем и пьяным разгулом, обернувшимся в конце концов похмельем Великой Руины. Схватил булаву Павло Скоропадский — и почти сразу же свалился с престола, просидев только семь с половиной месяцев. Стал президентом Ющенко — и заварилась в стране юшка, которую хлебать — не расхлебать его политическим наследникам. Одному Богу известно, чем все закончится.

А философ-бомж на 500 гривнах — как пить дать, к гиперинфляции! Уже тот факт, что в оборот пущена такая крупная банкнота, без которой прекрасно обходились, говорит, что Национальный банк дал добро на обесценивание отечественной валюты. Придется относиться к этому философски — точь-в-точь так, как рассматривал Сковорода свои босые ноги.

Думаю, что 500-гривенной банкнотой Нацбанк не ограничится. На повестке дня купюра в 1000 гривен. Лучше всего для изображения на ней подойдет кандидатура Леонида Кравчука — «першого президента», при котором инфляция в начале 90-х достигла апогея. Если помните, зарплату тогда выплачивали миллионами, а от одного купона — даже прикуривали. На этом номинале светлый лик Леонида Макаровича как символа развала украинской экономики наиболее уместен. На обороте можно изобразить покойную бабу Параску в тот момент, когда с мегафоном в руке возле Секретариата Президента она наконец-то смогла высказать Кравчуку личное мнение по поводу растаявших банковских вкладов. Или просто — абстрактную политкорректную пенсионерку, тоскующую при виде своей сберкнижки у окошечка кассы.

Глава 23 Как в старину малороссияне на ведьм охотились

Почему-то так получилось, что разные земли бывшей Российской империи поставляли литературе региональные разновидности нечистой силы. Петербург штамповал чертей-аристократов, доказательством чему лермонтовский «Демон» и «Бесы» Достоевского. Русская деревня дала народную сказку с лешаками, избушкой на курьих ножках и бабой Ягой. А Украина традиционно производила лучших в мире кареглазых и чернобровых ведьмочек.

О гоголевской Панночке из «Вия» знают все. Но она только самый знаменитый пример. А ведь есть еще и «Конотопская ведьма» Квитки-Основьяненко, и «Киевские ведьмы» его современника Ореста Сомова, и Волынская «Олеся» Александра Куприна. Не говоря уже о придуманной киевлянином Булгаковым Маргарите, которая только живет в Москве, а на самом деле завезена автором из Киева, где, по выражению любимого им Гоголя, «все бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы».

Интересно, отчего так, земля тут, что ли, у нас такая? Ясно одно — в отличие от соседней Румынии, рождающей Дракул и вампиров мужского пола, у нас особенно хорошо получаются именно бесовки. И в литературу они попали не сразу, а первоначально фигурировали в основном в старинных судебных актах о наведении порчи на людей и животных.

Самый ранний зафиксированный историей пример древнерусской охоты на ведьм приводит архимандрит Киево-Печерской лавры Серапион. Он относится ко второй половине XIII века. Тогда несколько женщин было обвинено в том, что из-за них испортилась погода и случился неурожай. Так как случай этот пришелся на эпоху после монгольского нашествия, когда княжеское правосудие отсутствовало, то крестьяне решили расправиться с подозреваемыми собственными силами. Женщин бросали в воду, наблюдая, выплывет или нет? Тех, которые тонули, признавали невиновными, а тех, что плавали, как пробки от шампанского, поверх воды — отправили на костер.

Тут следует сделать маленькое примечание. Способ, использованный крестьянами для распознания ведьм, кажется несколько странным. Но ведьмой признавалась только та, которая не просто плавала, а буквально скользила по водной глади, словно невесомая, не погружаясь в причину. С точки зрения законов физики, такое облегчение тела кажется невероятным. Просто жалко, что в XIII столетии не было фотоаппарата, и мы не можем сказать, что в рассказе архимандрита Серапиона соответствует действительности, а что просто плод воображения разгоряченного неурожаем и голодом крестьянского умишки.