Воскрешение Малороссии

Додуматься до такого политического прожекта могла только польская свободная мысль. Казалось бы, имели автономию в составе России. Затеяли войну. Все потеряли. А теперь были готовы выпрашивать ту же автономию у турок! Правда, для этого нужно было еще победить Россию. Ну, не идиоты ли? Конечно, идиоты — из той породы, что кинется в 1939 году с голыми саблями на немецкие танки!

Чайковский вспомнил, что где-то на Дунае еще доживают потомки запорожцев, сбежавшие в 1775 году от Екатерины II и создавшие Задунайскую Сечь под рукой высокого султанского величества. Правда, в 1828 году во время очередной войны России с Турцией большая часть этих «задунайских запорожцев» дернула назад в Россию в объятия царя-батюшки Николая I. И даже помогла ему форсировать Дунай. Тогда атаман Осип Гладкий лично правил царской лодкой, переправляющейся на турецкую сторону, за что и получил монаршескую благодарность.

Но какие-то дезертиры, как предполагал Чайковский, еще должны были прятаться в дунайских камышах, промышляя браконьерством. Из этих бродяг предприимчивый шляхтич предложил султану сформировать «православный казачий полк». Проблема была только в том, что сама Российская империя давно уже требовала выдачи беглого Чайковского как своего подданного. Чтобы избежать принудительной высылки в Россию пан Михал стал турецкоподданным, а заодно сделал обрезание, приняв ислам. Султан Абдул-Меджид, видя такую жертву, не мог не поверить в чистоту помыслов нового слуги престола. Полк он разрешил формировать.

Вот как описывает Чайковский в мемуарах личный состав своих «запорожцев»: «Первую и третью сотню я набирал в Стамбуле; командиром первой сотни я назначил Людовика Пиотровского, из венгерских улан, а командирам третьей сотни — Каэтана Ходыльского-Остоя, бывшего инженера. В казацкий полк поступило человек около двадцати поляков; мне дали также четырех дезертиров из русского войска, остальных надобно было набрать из болгар, сербов, босняков и прочих славян. Ко мне приехал, с целью поступить в казаки, молодцеватый офицер русского войска, отставной гвардии поручик князь Бзеделах, родом кабардинец, и румынский дворянин Дмитрий Кречулеско. Более двадцати болгар-разбойников, сидевших в тюрьме, подали прошение о принятии их в мой полк, заявляя о своем желании искупить свою вину, сражаясь за султана и за Турцию».

В полку были даже конные цыгане — все, кто угодно, только не запорожцы! Зато из хранилища в Стамбуле вытащили старый флаг Задунайской Сечи: «Я устроил церемонию торжественной передачи… На двуцветном знамени, на красном поле был изображен серебряный мусульманский полумесяц, а на белом поле — золотой православный крест». Сводный цыганско-польско-сербско-болгарский полк двинулся через границу покорять Россию — в это время очень кстати разгорелась Крымская война.

Несмотря на пестрый состав своей «интербригады», Чайковский писал, что его полк «был возродившимся славным запорожским войском или войском польского короля и республики, состоявшим на службе султана, союзника Польши. Эта церемония, после которой наш полк стал пользоваться историческими правами и привилегиями бывшего запорожского войска, должна была, по моему мнению, произвести сильное впечатление на поляков и повлиять на их политические взгляды, к сожалению, этого не случилось».

И не могло случиться! Даже польские эмигранты, услышав про полк «казаков» Чайковского, крутили пальцем у виска. Давно не было на свете ни польского короля, ни польской республики. А предприятие шляхтича-атамана напоминало игру его деда в запорожцев. Только Адам Мицкевич (чего взять с поэта?) явился на зов нового «гетмана» в Турцию и тут же помер от холеры в потоках экскрементов как истинный шляхетский герой-засранец.

В Стамбуле Михал во второй раз женился. Церемония прошла по магометанскому обряду. Избранницей же авантюриста оказалась дочь ректора Виленского университета Людовика Снядецкая — польская дама, влюбившаяся в русского морского офицера Корсакова и занесенная волею судьбы в столицу Турции.

Через несколько лет после окончания Крымской войны «цыганская» армия Чайковского была распущена, успев, правда, поучаствовать в подавлении очередного болгарского восстания. Сам же полководец, имевший звание «мирь-мирь-паши», данный, как он пишет, «кошевому атаману запорожского войска при переходе его в Турцию», оказался без должности. Только с пенсией в 60 тыс. пиастров. Султан, покровительствовавший ему, умер. Надвигалась старость, половое бессилие и тоска.