Воскрешенный любовник

Эта мысль крутилась в ее голове, когда она дошла до витрины с сумочками «Биркин». И, конечно, кое-что там уже было уничтожено, не так ли?

— Ну, спасибо тебе, Мэй, — бесилась она.

Пытаясь взять себя в руки, Девина сосредоточилась на своих малышках, любимицах в ее коллекции, предметах ее радости и гордости. Стол с золотой лепниной, служивший постаментом для творений «Эрмес», был добрых восемь футов в длину и шесть в ширину, на нем располагалось больше дюжины «Биркин» разных размеров, цветов и типов кожи, выставленных на подставках из оргстекла разной высоты, формируя тем самым череду горных хребтов из всей этой красоты. У нее была сумка из глянцевой кожи гребнистого крокодила в розовом цвете, черная матовая из кожи нильского крокодила, с ручкой-подковой в комбинации красного и черного цветов, а также бежево-золотого и серо-белого. Были еще четыре «Страуса», две «Ящерицы» и модель «Тач».

Девина отказывалась от сумок в размере двадцать пять сантиметров. Слишком маленькие. Она предпочитала тридцати и тридцати пяти сантиметровые.

— Вы меня никогда не бросите, — прошептала Девина сумкам, словно маленьким послушным детям. — Вы всегда будете со мной.

Да, если только сюда не ворвется какой-нибудь серийный убийца и варварски не уничтожит что-нибудь из ее коллекции.

Ей нужно собраться с духом, прежде чем посмотреть на самый высокий стенд из оргстекла… на венец портняжного мастерства.

— О, Боже… — Девина вцепилась рукой в центр груди, когда ее сдавило от боли, столь свежей, будто она только что обнаружила уничтоженную сумочку. — О…

Последние три ночи ей был невыносим вид сожженного трупа «Биркин». Но и избавиться от него Девина не могла.

С другой стороны, сумка из кожи гималайского крокодила, инкрустированная бриллиантами, была самой редкой и самой дорогой моделью в мире… и еще более ценной потому, что к ней шел парный бриллиантовый браслет. Со снежно-белой кожей по центру, которая к краям тускнела до коричневого и серого оттенков с вкраплениями черного сумочка была не только шедевром ее блистательной коллекции, она служила главным доказательством того, что самые лучшие вещи в жизни не были бесплатны.

Апотомкакаятовампирскаясукаподожглаее.

Как можно было сотворить такое? Если та тупая сука так отчаянно хотела выбраться отсюда, спровоцировав пожарную сигнализацию, она могла поджечь пиджак от «Бальман». Костюм «Шанель». Платье «Эскада». Но неееет, из всех полок с одеждой, туфлями и ботинками, и — алло! — другого легко воспламеняемого дерьма вроде простыней, подушек, гребанного каталога из «Сакс», ради всего святого… женщина выбрала гималайского крокодила. Инкрустированного бриллиантами. С парным браслетом.

Этот кожаный мешок выбрал самую дорогую, самую редкую и самую желанную в мире сумку, чтобы выбраться из параллельного измерения.

Мэй будто знала, что делать. А это не так.

Девина спалила то дерьмовое ранчо, но этого было недостаточно. А потом вампирша умудрилась ускользнуть со своим бессмертным любовником в счастливое радужное будущее.

Кто мог подумать, что Сэвидж окажется бессмертным? Равноценно тому, что домохозяйка откроет в себе способность жать от груди две тонны.

И что в конечном итоге получила Девина? Не настоящую любовь, нет, скорее прожаренную до неузнаваемости «Биркин» и сейчас — ПМС… без критических дней.

Посмотрев на пол под своими «Лабутенами», Девина задумалась, а не стоит ли похоронить останки сумочки? Учитывая, как развивается эта ночь, и то, что ее неспящий вампир предал ее с человечкой, разве может произойти что-то хуже? К тому же, разве ее терапевт не говорила, что скорбь — неотъемлемая стадия принятия потери? Словно расчленяя смерть на части, ты кусочек за кусочком прорабатываешь пережитый ужас?

Боже… эта «Биркин» была такой идеальной.

По крайней мере, бриллианты все еще сверкали.

Сняв обгоревшую сумку со стенда, Девина нежно прижала ее к груди, закрывая глаза. Когда потекли слезы, она представила человеческого терапевта, которая всегда носила одежду землистого цвета, сливающуюся с ее коричневым диваном.

Проживай свои чувства, Девина. Больше от тебя ничего не требуется.

— Я пытаюсь…

Ситуация с Балзом сильно задела ее, жалила сама мысль, что парень, с которым она трахалась, втюрился в другую. Хуже чем сейчас она точно не будет себя чувствовать.

Собравшись с духом, Девина создала гробик детского размера и усилием мысли подняла крышку. Блестящая коробка бело-кремового цвета с атласной обивкой внутри, казалось, служила достойной усыпальницей для кремово-коричнево-серой кожи гималайского крокодила.

Чувствуя обреченность, Девина поместила «Биркин» внутрь, укладывая ручки на своеобразную подушку. Когда слезы покатились из глаз, демон провела наманикюренными пальчиками по не обгоревшим чешуйкам, пытаясь абстрагироваться от запаха гари. Девина помнила, как выглядела сумочка, когда она впервые увидела ее в закрытой комнате в бутике на Фобур Сент-Оноре, свежая, чистая, от нее исходил легкий аромат крокодиловой кожи, когда Девина взяла ее на руки словно реликвию.