Воскресят меня стихи. Том третий

Ни молитвы, ни молвы –
Ничего не слышно.
У подъезда стонут львы
С горечью давнишней.

У подъезда стынут в ряд
Два столба фонарных.
У подъезда говорят
Вор с царем на равных.

Не ушла в былое тень
От орлов двуглавых.
Помирил минувший день
Правых и неправых.

И пошатывает чуть
Взор, что брошен в море,
Оттого, что ночью жуть
Входит в санаторий.

Ходит-бродит в поздний час
По просторным залам
И боится всякий раз,
Чтоб ее узнали.

Ни молитвы, ни молвы –
Ничего не слышно.
У подъезда стонут львы
Атрибутом лишним.

У подъезда стынут в ряд
Два столба фонарных.
В будуарах царских спят
Скопища бесславных.

Сон их злой терзает тень
От орлов двуглавых,
Где в папахе набекрень
Всяк был вечно в правых.

И пошатывало чуть
Во седле скрипучем.
И в глазах гуляла жуть,
Как несчастный случай.

Ни молитвы, ни молвы –
Ничего не слышно.
Выбить дурь из головы
Всякому нелишне.

Ливадия

«О, я не знал…»

О, я не знал,
Каков мороз на вкус.
Хоть и слыхал:
Трещал он, как арбуз.

Калил металл
До сизой белизны,
Чтоб не было
Пришествия весны.

И были
Одичалые терны
Хмельною сладостью
Напоены.

О, я не знал,
Каков мороз на вкус.
И верил, что
От поцелуя отравлюсь.

Что где-то в мире
Море и теплынь
и зорний запах
Перезрелых дынь.

И на арбузах
Изморози пал,
Чтоб их никто
Руками не замал…

«Отпеванье…»

Отпеванье.
Поминанье,
Заклинанье –
Все слилось
В неземное пониманье
Неживого ожиданья,
Что –
Представьте –
Не сбылось.

Рядом с дышащим кадилом,
Что вздымнет,
Лишь только тронь,
Дышит старым крокодилом
С мехом порванным гармонь.

И стоит нестойкий гомон,
Как в отчаянной пивной,
Где не могут по-другому
Тропку ладить в мир иной.
Отпеванье.
Поминанье,
Заклинанье –
Все сошлось.
Где вокруг
В одном метанье
Всепрощение и злость.

«Не могу выменивать…»

Не могу выменивать
Страсть на вечный страх
В пору,
Когда медленно
Наступает крах.

Что же вдруг во всей красе
Мне бы сотворить,
Чтоб мои проделки все
Ты могла забыть?

Бьется сердце преданно,
Чуя перебой,
Не ты мной предана,
Предан я собой.

«Опять бреду, ополоумев…»

Опять бреду, ополоумев,
Из зноя – в зной,
Из пыли – в пыль.
И горе получаю в сумме,
Как неприкаянную быль.

Гадалкою, возжегшей губы,
Стоит калина у двора.
И желуди слетают с дуба,
Как прыгающая детвора.

А я все глубже забредаю
В шальную осень.
И опять
То простодушно обретаю,
Чего положено терять.

И отдаюсь шальной гадалке,
Какая мучает меня
За то, что бредят елки-палки
Живым отчаяньем огня…

«…В передней долго дух держался…»