Воскресители

«Это клиника…» – сказал я про себя. «Надо допивать, в душ и спать, может на трезвую голову станет лучше.»

Я включил музыку. некоторые мои друзья говорят, что мой плейлист почти идеален для суицидально настроенных людей. Я им в таких случаях отвечаю строкой из Екклесиаста – «Дом плача лучшие дома веселья».В смысле, наверное, мыслей больше. Но я их мнения всё равно не разделял, мне просто такое нравилось.

«Я пущенная Стрела

И нет зла в моём сердце но

Кто-то должен будет упасть

Всё равно»

Моё сознание уже начало растворяется в «Пикнике», но щелчок сообщения выдрал меня из царства Морфея. Обычно мне оттуда тотально наплевать на SMS, звонки, или даже будильник… Но тут меня дернуло и сон отступил, как его и не бывало. Это была Настя. Два слова.

«Нужно увидеться».

Мы сидели в «Красном Коте», что рядом с домом и пили пиво. Когда она приехала, я понял, что ее образ мыслей и действий в последнее время от моего отличается слабо. Ее не шатало, конечно, но язык уже слегка заплетался.

– Что привело тебя в мою обитель мрачную, мой юный падаван? – решил сострить я.

– Император Палпатин теперь стал Папой Римским, – отмахнулась она .

Мы захихикали.

– Ну а серьёзно?

Она пристально посмотрела на меня, и даже показалось, что хмеля во взгляде нет.

– Понимаешь, после всего этого – она замялась, – когда, можно сказать, получаешь новую жизнь, и тебе ее дает непонятно кто…. ой…

– А, забей, – ответил я.

– Ну да, – она вздохнула, – переоцениваешь всё то, что было в прежней. Родственники – предатели, друзья, ничем не лучше, а любовь – это как радужный мыльный пузырь , что норовит лопнуть от любого препятствия на своём пути.

Я пожал плечами.

– Добро пожаловать в клуб! У меня вся жизнь в такой хурме, хорошего ничего, но зато как закаляет мозги, если верить Ницше.

– Я не люблю Ницше – ответила она, – и не помню чтобы он такое писал.

– Что не убивает – делает сильнее, – улыбнулся я. – Просто черная полоса, не расстраивайся. Может быть, она чернее всех предыдущих, но посмотри на это с другой стороны. Смерть обломала о тебя зубы на этот раз, ты стала сильнее.

Настя посмотрела в кружку, как – будто силилась найти крупицу истины в остатках пива.

– Сильнее говоришь, – она усмехнулась и допила его залпом. – Да вся моя жизнь к чертям собачьим полетела. Люди оказались какой-то мразью, я ещё и сдохнуть не успела, а они уже всё распределили и переоформили!

Она приподнялась и уже почти кричала.

– Вот какая теперь, на хрен, сила и зачем она нужна?! Да лучше бы я хранилась сейчас в колумбарии и не чувствовала ничего этого!

– Кетцалькоатль, – ответил я достаточно громко. Это ее явно сбило с волны агрессии, или по – крайней мере, поубавило пылу.

– Какой нафиг коатль, – был ответ.

– Хорошо, давай по-другому. Иуда Искариот или Иисус Христос – кто тебе нравится больше?

– Странный вопрос.

– Да я и сам не слишком нормальный, вспомни.

– Угу.

– Так скажи мне, кто?

– Ну, допустим, Иисус.

– Знаешь, я задаю себе этот вопрос каждый раз когда кто-то поступает со мной таким макаром. Предательство – такая штука, у этой медали есть всего две стороны – Иисус Христос и Иуда Искариот, и кому из них уподобиться – зависит только от человека. Первый спас мир и за это был распят , второй наварил денег , но повесился. Имя первого – недостижимый идеал, имя второго -синоним всего самого низкого что в этом мире есть. Просто знай, что поступая правильно -выбираешь вариант первый, поступая, наплевав на всех – вариант второй. Арифметика проста и выбор, вроде, очевиден , но кому нужны эти морали, если что-то светит впереди? Пусть это что-то – всего лишь стеклянные бусы. Дикарь в нас пока никуда не делся.

Я хлебнул пива и посмотрел на бармена. Та залипла в телефоне и делала вид, что нас не видит и не слышит.

– В конце – концов , у тебя есть отец и парень. Они – то, вроде, повели себя нормально.

Она мрачно смотрела на меня. Прошло секунд сорок, она по-видимому раздумывала, что мне ответить. Наконец произнесла:

– Отец – да, парень – нет.

– Ох ты! – вырвалось у меня, – Ну-ка поподробнее с этого места.

– Контакт – Великая вещь… – грустно улыбнулась она, – особенно, если кто – то забывает выходить из своего аккаунта.

– И что в итоге?

– Давай не будем об этом. Просто мы больше не встречаемся.

– Настолько всё плохо?

Она кивнула. Черты ее лица стали расплываться. Я уже думал было, что канал, но она просто собиралась разрыдаться.

«Ну, началось»,– подумал я и подсел к ней на диванчик.

– Тише, – сказал я почти шёпотом. А, впрочем, можно и громко если нужно.

Она уткнулась мне в плечо и ее начало трясти. Откровенно говоря, я ненавижу женские слезы… Они так редко бывают искренними… Впрочем, сейчас, наверное, было то самое «редко».

Я приобнял ее, одной рукой поглаживая волосы, как в тот раз в крематории. Она, похоже, тоже это вспомнила, ну или я настроился на ее волну.

– Как в тот раз в крематории, – произнесла она, когда немного успокоилась.

– Ага,– ответил я, – но ты знаешь, не самые плохие воспоминания . И ощущения тоже.

– Что мне теперь делать? – спросила она откуда-то из складок моей толстовки. – Как жить – то?