Воскресное утро (СИ)

   Все присутствующие в этот час на аэродроме, задрав головы с немым удивлением, смотрели на то, что сейчас сделав круг над ними, садилось к ним на взлетно-посадочную полосу. Первый самолет они все знали - это был флагманский самолет Начальника Штаба ВВС, вылетевший рано утром. Он уже заруливал на стоянку, но все смотрели на то, что заходило на посадку следом - этот монстр вызывал оторопь даже у ветеранов ВВС. Огромный, просто огромный, четырехмоторный, двухкилевой самолет, выпустив шасси, приближался к земле, подавляя ревом своих двигателей все вокруг. Через десяток минут и он зарулил на свободное место на стоянке рядом с самолетом Жигарева. Последние три часа Павла Федоровича жизни были для него самыми интересными наверно за всю жизнь. С этим можно было сравнить разве только восторг первого полета. Вот практически это и испытал Жигарев перед вылетом с аэродрома "Двоевка".

   Началось с того, что Красавин дал ему возможность посидеть в истребителе МиГ -17, высказав сожаление, что время не позволяет поднять в небо "спарку". Жигарев с удовольствием оглядывал кабину со множеством приборов, узнавая многие из них и слушая тактико-технические возможности "реактивного истребителя первого поколения" - как его назвал полковник. В уме Жигарев отмечал, что этот самолет вполне может быть освоен летчиками его времени - принципиально другим здесь был только двигатель. По тактике применения этот пушечный истребитель мало отличался от поршневых самолетов.

   После МиГ-17 Жигарев "освоил" кабину МиГ-23.Тут уже у него просто глаза разбегались, только глядя на приборную доску. А слушая его возможности - захватывало дух. Потом был Ми - 24В и МИ-6.Первый реально показался ему "летающим танком", слушая, сколько и какого оружия, он может захватить в полет, и какой броней обладает. Удивила его и скорость этого вертолета - она мало уступала штурмовикам его времени, но в маневренности они не шли с вертолетом, ни в какое сравнение. Ну, а "гигант" МИ-6 вообще поражал воображение. А потом пришел трейлер с танком, и Жигарев отправился смотреть его погрузку в "Антей". Вид открывшейся рампы и грузовой отсек ошеломили его. Танк был погружен на трейлере вместе с тягачом. АН -12 на фоне "22 го" смотрелся не так солидно, но все равно впечатлял. Особенно учитывая скорость их полета - редкий истребитель его времени мог бы посоревноваться с этими гигантами в скорости. Напоследок Оганян решил тоже немного "похвастаться" и прокатил Жигарева по аэродрому на БМД, что доставило Жигареву массу впечатлений. Перед полетом Жигарев попросил полковника Красавина и генерала Оганяна накинуть на кителя ну, например... летные куртки, чтобы не смущать в Москве всех подряд. Полковник и генерал отнеслись с пониманием, сняв кителя и сложив их через руку, и надев летные куртки прямо поверх рубашек.

   За несколько минут до вылета на аэродром приехал подполковник Соколов. Проверив у начальника склада перечень имеющихся боеприпасов, он порадовал Красавина информацией о ракетах С-24, блоках Б-8 и НАР 80мм, снарядов к 23мм к пушкам МиГов. Это то, что могли использовать и МиГ -17 и МиГ-23. Кроме этого имелся запас ракет средней дальности Р-23 Р и Р-23Т и малой дальности Р-60М, ракеты "воздух - поверхность" Х-23М. Хотя послушав их характеристики, Павел Федорович поставил в уме галочку - потомки считали малой дальностью выстрел ракетой с 10км. Эти ракеты, так же как С-24 и НАР 80мм, использовались и вертолетами.

   Весь обратный полет Красавин и Оганян, перекрикивая рев двигателей самолета, дополняя друг друга, рассказывали, что нужно сделать в ближайшие дни, чтобы избежать разгрома авиации, случившегося в их истории. Жигарев слушал внимательно, делая пометки в блокноте, и задавая вопросы. Говорили так же о тактике применения различных типов самолетов. Тут дело сильно осложнялось практически отсутствием радиосвязи и станций наведения. Эти вопросы одномоментно решить было невозможно. Утешало то, что на московском направлении потомки разместят четыре их РЛС. За Жигаревым оставался вопрос организации связи дивизий и полков с этими станциями для увеличения эффективности действий советской авиации. Кроме того, нужно было успеть оттянуть передовые авиаполки от границы и одновременно перебросить другие с востока Белоруссии на широту Минска, уплотняя боевые порядки. Тут же стоял вопрос о сведении всей авиации округа под единое командование - то есть формирование воздушной армии. Но этот вопрос нужно было согласовать с Генштабом, и Жигарев обоснованно считал, что за оставшиеся дни решить его не успеет. Но начинать было нужно сейчас. Все, что подразумевалось делать в БОВО, автоматически необходимо было переносить и в другие округа. Нужно было полностью менять структуру и принципы управления авиацией.