Воскресный день

Мама – портниха. Но она не берёт заказы у всех. А обшивает только «нужных» людей и даже жену начальника морского военного Порта! Зато платья у Леры – предмет зависти одноклассниц и молодых учительниц. Я своими глазами видела, как наша биологичка-модница остановила Леру в коридоре и долго рассматривала её кружевную блузку и плиссированную синюю юбку. А уж если Лера появлялась на празднике в каком-то особенном платье, её уводили в учительскую и старательно срисовывали модель.

Вот и сейчас Лера вышла к доске в необыкновенно прекрасной пышной юбке и чудной блузочке с круглым белым воротничком. Ей одной разрешали не ходить в школу в опостылевшей форме. Хорошенькая, прелесть! Волосы уложены высоко, в маленькую корону! И только прозвучало вступление, только Лера старательно запела арию Розины, как вдруг раздался небольшой гул, будто заработал мотор. Мы не поняли сперва – откуда звук? И Вервасильна, и мы ринулись к окну. Все, кроме Лёвки и Кахи. Может за окном происходит что-то важное? Лера и глазом не повела. Оставалась на месте, оправляя складочки на своей чудной юбке. А когда все вернулись за парты, пышная юбка Леры под напором какой-то воздушной волны начала подниматься вверх, оголяя её ноги с чулками, пристегнутыми к атласному бело-розовому поясу.

Класс грохнул хохотом. Некоторые мальчишки от смеха свалились под парты, шум стоял – не передать! Лера пыталась поймать и опустить юбку, но юбка не слушалась и лезла выше, к короне на голове, закрывая лицо. Она с плачем выбежала из класса.

Вервасильна стремительно подошла к парте, где сидели Лёвка с Кахой. Её нисколько не смутил их невинный вид. Она нагнулась и молча вытащила из под парты вентилятор с какой-то приделанной штучкой – видимо для усиления воздушного потока. Провода тянулись аж под вторым рядом парт, а розетка, где они кончались, была на «камчатке» под партой Сашки Дунаева, который с Лёхой Рябечковым всё также невозмутимо играл в морской бой.

Несколько лет назад я неожиданно встретила Леру на центральной улице в Мюнхене. Вернее, это она меня остановила, узнав во мне одноклассницу. Жаль только, что я не смогла сразу узнать в огромной женщине Леру. Большая, очень полная яркая тётка остановила меня посреди дороги, радостно и громко крикнув:

– Привет!

И я узнала её голос! Он был всё тот же и не изменился ни капли, лишь появилось в нём больше командных нот. А Лера, развернувшись всем своим мощным торсом к такому же большому и толстому мужчине, что-то стала ему объяснять, бодро строча пулемётной немецкой речью.

Я смотрела и не могла соотнести себя с ней. Будто мы были с разных планет. Поговорив о нашем российском житье-бытье и посочувствовав нам, бедолагам, и нашей голодной российской жизни (мы всё тут знаем о России и смотрим новости), она с довольной улыбкой сообщила, что давно вышла замуж за Хенриха (жест, направленный в сторону толстяка). Теперь она живет в Мюнхене, в большом собственном доме с садом. Детей? Нет, не завела. Зачем? Мы хотим жить в своё удовольствие. Правда, Хенрих? Герр Хенрих только пучил глаза и согласно кивал головой, очень напоминая мне старинную бабушкину статуэтку под названием «китайский болванчик». Эта перламутровая неподвижная фигурка с качающейся головой, привезенная дедом из Харбина, стояла в буфете на нижней полке. Я часто открывала дверцу буфета, чтобы поиграть с китайской безделушкой: чуть задеть голову статуэтки и смотреть, как она бесконечно кивает головой, соглашаясь со мной во всём.

– Я объяснила Хенриху, что мы вместе учились, – радостно и громко говорила Лера, – Он удивился! Да же, Хенрих (кивок головой)? Спросил меня, почему подруга твоя такая худая? Я ответила, что вам есть нечего в вашей России, – она довольно захохотала. И без передышки говорила о себе, почти не задавая вопросов.

– Мы часто путешествуем, ты работаешь? – и не дождавшись ответа, радостно сообщила мне, что ни дня не работала! Ни дня! Лера гордо откинула голову с копной по-прежнему белокурых и прекрасных волос. Мне же стало скучно. Но я должна была задать этот вопрос:

– А как же твоя мечта быть знаменитой певицей?

Лера захохотала:

– Да брось ты! Это же детство! Мало ли о чём мы мечтаем? Кто это знает наверняка? А голос? Он никуда не делся. И даже пригодился: я громко отдаю команды мужу (смех). И он слышит меня, даже когда я работаю в саду! – она опять расхохоталась.

– А ты всё такая же наивная мечтательница и также стишки кропаешь? – насмешливо глядя на меня, спросила она, и тут же косо бросила взгляд на моего молчавшего мужа, – Твоего мужика никак не пойму, вроде чересчур суровый, наверное, бьет тебя? – её лицо изобразило сочувствие и жалость, – Я слышала, что в России все мужья бьют жён.

Пока я переваривала эту новость, Лера успела рассказать мне, как Хенрих заботится о ней – вот недавно машину купил, новую. И дом записан на её имя. А если он сделает шаг влево, тут Лера недобро посмотрела на мужа и глаза её сузились, то…