Воскресный философский клуб

Повернувшись к роялю, она снова подняла крышку и заиграла, и Джейми улыбнулся. «Да будет тихим ветерок»: «Да будет тихим ветерок, который направляет твой корабль, да будет море спокойным». Божественная ария, подумала Изабелла, лучшее из всего, что когда–либо было написано, и выражает такие добрые чувства. Ведь такое можно пожелать всем, в том числе и себе, хотя известно, что порой бывает не так, совсем не так.

Они обедали на кухне, за большим сосновым столом, которым Изабелла пользовалась для неофициальных приемов, — на кухне было теплее, чем в остальной части дома. Обед подходил к концу, когда Джейми заметил:

— Вы что–то сказали в музыкальной комнате. Об этом мужчине, Джоне — забыл фамилию…

— Лиамор. Джон Лиамор.

Джейми попробовал эту фамилию на вкус:

— Лиамор. Трудная фамилия, не так ли? Потому что язык поднимается на «ли», а затем опускается на «а», а потом еще подключаются губы. «Дэлхаузи» гораздо легче. Так вот, то, что вы рассказали, заставило меня задуматься.

Изабелла потянулась к своей чашке кофе.

— Я счастлива, что навожу вас на мысли.

— Да, — продолжал Джейми. — Каким же образом люди вступают в отношения, которые не приносят счастья? Ведь он не сделал вас счастливой, не так ли?

Изабелла взглянула на подставку рядом со своим прибором — вид залива Ферт–оф–Форт со стороны мыса Файф.

— Да. Он сделал меня ужасно несчастной.

— Но разве вы не знали этого с самого начала? — продолжал свои расспросы Джейми. — Я не хочу совать нос не в свое дело, но мне любопытно. Разве вы не понимали, чем все кончится?

Изабелла перевела взгляд на Джейми. Когда–то она вкратце рассказала об этом Кэт, но вообще–то она не любила обсуждать эту историю. Да и в любом случае, что тут скажешь? Только то, что она полюбила не того человека и продолжала его любить в надежде, что все изменится…

— Я была влюблена в него без памяти, — спокойно произнесла она. — Я очень сильно его любила. Он был единственным, кого я действительно хотела видеть, с кем хотела быть. А все остальное не имело для меня особого значения, потому что я знала, как мне будет больно, если я откажусь от него. И я не хотела ничего замечать, как, впрочем, многие в моем положении. Да, люди часто упорствуют в своих заблуждениях.

— И…

— И однажды — мы были тогда в Кембридже — он попросил меня поехать с ним в Ирландию, откуда он родом. Он собирался провести несколько недель со своими родителями, которые жили в Корке. И я согласилась. Насколько я понимаю, это было серьезной ошибкой.

Она сделала паузу. Она и не думала говорить об этом с Джейми, поскольку это означало бы открыть ему то, что ей бы не хотелось. Но он сидел здесь, рядом с ней, и ждал продолжения, и она решила рассказать все без утайки.

— Вы ведь не знаете, что такое Ирландия, не так ли? Ну так вот, ирландцы имеют очень четкое представление о том, кто есть кто на этом свете: есть они и есть все остальные, и разница тут огромная. Джон был великим насмешником в Кембридже — он высмеивал всех представителей среднего класса, которых видел вокруг себя. Называл их ничтожными, ограниченными людишками. А когда мы прибыли к его родителям в Корк, оказалось, что они живут как типичные представители этого самого среднего класса. И его мать сделала все от нее зависящее, чтобы отделаться от меня. Это было ужасно. У нас вспыхнула бурная ссора, когда я не выдержала и спросила ее, за что она больше меня не любит — за то, что я не католичка, или за то, что я не ирландка.

Джейми улыбнулся:

— И что она ответила?

Изабелла заколебалась, прежде чем ответить.

— Она сказала… она сказала, эта ужасная женщина… сказала — за то, что я шлюха.

Она взглянула на Джейми, который смотрел на нее округлившимися глазами. Потом он улыбнулся.

— Какая… — он не договорил.

— Да, именно такой она и была. Я настояла, чтобы мы с Джоном уехали, и мы отправились в Керри и поселились там в отеле. Там он и попросил моей руки. Сказал, что если бы мы были женаты, то могли бы занять домик, принадлежащий колледжу, когда вернемся в Кембридж. И я ответила согласием. А потом он сказал, что нас должен обвенчать настоящий ирландский священник — «бесподобный», как он их называл. Я заметила, что сам он не верит, так зачем же обращаться к священнику? И тогда он ответил, что священник тоже не верит.

Она умолкла. Джейми взял салфетку и начал ее складывать.

— Простите, — сказал он просто. — Мне жаль. Мне не следовало вас расспрашивать, не так ли?

— Я не имею ничего против, — ответила Изабелла. — Но эта история показывает, каков финал у великих замыслов. И что мы можем сильно заблуждаться относительно всего на свете. Не наделайте ошибок в вашей жизни, Джейми. Не допустите, чтобы все пошло наперекосяк.

Глава восьмая