Воскресный роман

Свернув Мозиллу, Лера уткнулась в резюме некой госпожи Буц Капитолины Оганесовны, раз за разом перечитывая указанные фамилию, имя и отчество и не решаясь при таком первичном наборе перейти к другим данным. Контакт, между тем, защелкал. Настойчиво и неумолимо.

Лера снова развернула окошко браузера.

Карина: можешь мне не верить, но мне не пофиг, чего с тобой будет.

Карина: мы никогда не дружили и никогда не будем. Я тебя вообще не перевариваю, но это фигня. Мне тебя жалко, если ты реально щас с ним.

Карина: Не, он крутой – и в постели и вообще… Но он об этом знает и пользуется.

Карина: добивается своего – и валит за следующей.

Карина: знаешь скока у него баб было? Он после выпускного в отрыв ушел, а меня предупредить забыл. Я дура, все думала, что у нас типа любовь. А нифига, это у меня была любовь, а он типа галочку напротив фамилии поставил.

Карина: Я только потом узнала

Карина: когда после лета пыталась с ним увидеться.

Карина: иногда я думаю, единственная, кто ему не по зубам оказалась – француженка

Карина: помнишь ее? Она еще в 11 классе у нас недолго была, я фамилию забыла… Марина, вроде… Ее выгнали из школы со скандалом.

Карина: и если ты не в теме, это все из-за Вересова было. Наш главный клоун разболтал как-то. Все с точностью да наоборот – они поспорили с Дроном на нее. А она ни в какую. Вот Кирилл и вымочил, что типа она его домогалась.

Карина: во ему облом был, когда на ней его папаша женился!

Карина: Вересовы походу все чокнутые.

Карина: так шо… ты прости, но подумай хорошо, надо оно тебе

Карина: я предупредила решай сама.

Лера моргнула в наивной надежде, что текст сам собой исчезнет. Не исчез.

Чудес не бывает.

Люди не меняются.

Она не перестала дышать, не закололо сердце, и не застучало в голове. Продолжался обычный рабочий день, лишь Валерия Георгиевна стала неожиданно сосредоточенной. Она составила отчет о кандидатах по отобранным резюме. Приготовила несколько черновиков приказов. Сходила на кофе с Димой и перенесла ужин с Аришей на среду.

А в маршрутке накрыло.

Карина неправа. Вересовы не чокнутые. Вересовы целеустремленные. Цель видят – препятствий не замечают. Она – цель. Воскресная. Интересно, а та, которая по средам, лучше или хуже? Более покладистая? Или по средам у него выходной?

От остановки до дома Лера почти бежала, чувствуя, как противно дрожит подбородок. Она столько лет не плакала из-за него, чтобы теперь все повторялось. Когда закрыла за собой дверь, ей показалось, что здесь, в тишине и одиночестве своей квартиры, она, наконец-то, в безопасности.

Но один-единственный звонок, которого она слышать не желала, лишил ее чувства защищенности и дома.

- Рано, Кирилл Максимович. Сегодня еще не суббота! – выкрикнула она трубке, надрывавшейся «Лунной рекой» в инструментальной обработке.

Действительно. Был еще только понедельник. Всего лишь понедельник, а Вересов звонил. Настойчиво, даже настырно. Раз пять за вечер – после работы.

Зачем – не знал. Вернее, знал. Поздороваться, услышать ее голос, позвать на прогулку после работы во вторник. А еще лучше пообедать вместе. Бывают же на макаронных фабриках перерывы. Он согласен даже заявиться в ее столовку.

Но Лера трубку не брала.

«Мало ли…» - решил он про себя, укладываясь спать, но сон не шел.

Предыдущую ночь, странно счастливый и умиротворенный, продрых до самого звонка будильника. А после оного перевернулся на другой бок и дальше захрапел. На работу, естественно, опоздал, за что получил не вполне довольный взгляд отца, с которым столкнулся, выползая из комнаты, тогда как Вересов-старший, уже в полном обмундировании, собирался выходить из дома.

В ответ только виновато улыбнулся и выдал: «Сын влюбился».

«Намереваешься по этому случаю бросить работу?» – поинтересовался отец.

«Нет, планирую совмещать».

«Пока получается не очень», - усмехнулся Макс и вышел.

Отец был не совсем прав. Конечно, доля истины в его словах имелась, но все же вдохновленный Кирилл был на многое способен.

Утро в офисе он начал с уборки. Разобрал накопившиеся на столе бумаги, освободил несколько ящиков. Подумал о том, что пора все-таки начинать здесь обживаться – а то все будто временно. Половина документов осталась от человека, работавшего в этом кабинете до него, и просилась в архив.

В архив Вересов определил и многое другое, что перестало иметь значение.

Например, бо?льшую часть своих подростковых обид. Помноженные на юношеский максимализм, который он, оказывается, до сих пор не до конца перерос, они доставляли ему немало проблем. А ведь насколько было проще дышать, если не думать о всякой ерунде.