Воскресшая из сна

– Я свалил от этих мегер, как только закончил девятый класс. Мне тогда было пятнадцать. С детства мечтал уехать от них за тридевять земель, вот и решил стать моряком. Поступил в мореходку, потом отслужил три года на флоте. Понял, не мое. Потом ушел в торговый флот. Но хрен редьки не слаще. Когда единственной радостью моряка становятся портовые шлюхи и бухло, это не жизнь. Я как получил письмо от дяди Стеши, уволился и примчался сюда. Он написал, что все очень плохо, но все оказалось еще хуже, – сделал очевидный вывод Виталик и снова поднялся с дивана.

Он стал взад-вперед ходить по комнате, нервно о чем-то думая. Маха предложила ему чай. Немного успокоившись, за чаем Виталик разговорился, рассказывал смешные истории из моряцкой жизни. Маха хохотала до слез, удивляясь, как же природа пошутила, создав брата и сестру такими разными, но внешне похожими, как близнецы. Виталик много читал и знал, сражал наповал убойным чувством юмора. Маха не без оснований предположила, что он умеет хорошо ладить с девушками и имеет немалый опыт в этом деле.

Маха предложила Виталику временно пожить в комнате Кеши. Они вместе ходили к Степану в больницу, а потом гуляли по Москве. За несколько дней Маха и Виталик стали хорошими друзьями. Маха показывала ему Москву, водила по музеям и паркам, показала потрясающую воображение панораму города, открывающуюся со смотровой площадки Останкинской башни. Они весело болтали, сидя в кафешках, фотографировались вместе на Красной площади, на фоне Большого театра и в других интересных местах, которыми изобилует наша столица. Маха заметила, что Виталика все время тянет к воде. Он был в восторге от прекрасного парка Северного речного вокзала, не зная, что именно там разбилась Настя. Хотя, знай он, это вряд ли изменило бы его отношение к такому чудесному уголку природы в шумном мегаполисе.

Виталика ждало одно тяжелое испытание. Он, как ближайший родственник, должен был что-то делать с телами матери и Насти. Не оставлять же их в больничном морге до полного выздоровления Степана? Виталик организовал их кремацию и вернулся в дом Махи с двумя похожими на цветочные вазы урнами.

– Куда их деть? – спросил он у Махи.

– Не знаю… Поставь в шкаф в большой спальне. Пусть папа решает, что с ними делать, – отмахнулась Маха.

В таком виде она готова была потерпеть соседство Лены и Насти под своей крышей.

Вернулся Степан. Он удивился изменениям в доме, но ничего говорить не стал. Он сам, долгими часами лежа в больничной палате, мечтал, как поганой метлой вышвырнет из своей жизни все воспоминания и напоминания о Лене, Насте и том периоде своей жизни. Теперь его жизнь стала неразрывно связана с Махой и ни о ком другом он даже слышать не хотел.

Степан сильно похудел и был бледен, но то, что он сумел выжить, уже являлось подвигом со стороны его организма. Он много времени проводил в саду. Самым большим испытанием для него стала лестница в доме. Вначале Степан с большим трудом поднимался на второй этаж, но уже через несколько дней бодро шагал по ступеням.

Он обрадовался приезду Виталика и с удовольствием заметил, что они с Махой подружились. В глубине души Степан боялся, что Маха ожесточится, и, не дай Бог, станет похожа на бездушную Настю, но у его девочки осталось по-прежнему доброе сердце. Чем лучше он узнавал Маху, тем больше понимал, что Нина в свое время не зря вложила столько доброты в своих детей. Осталось только вернуть в родной дом Кешу. В этом деле Степан очень надеялся на помощь Виталика. Разве можно его маленькую девочку отпускать одну неизвестно куда?! Она ведь совсем еще ребенок!

Маха проснулась от чувства непонятного сладкого томления, от того, что ее кто-то в темноте ласкал между ногами. Она извивалась от наслаждения, не зная кричать ей или звать на помощь.

– Поднимешь шум, останешься неудовлетворенной, – прошептал подползший к ее уху Виталик. – Не вредничай, Маха! Я же вижу, что тебе не хватает любви. Готов поклясться, что у тебя и парня то нет! Я буду очень нежным, обещаю…

– Уйди! Я не хочу тебя! – как можно более строго сказала Маха, но ее слова прозвучали как мольба продолжить начатое.

– Ты так говоришь из вредности, а твое тело просит, чтобы я остался и расположился в нем с комфортом, – рассмеялся Виталик, целуя ее в губы и лаская маленькие остроконечные груди. – Я не стану с ним спорить. Оно хочет любви больше всего на свете. Разве нет?

– Ненавижу тебя… Ты такой… – начала фразу Маха, но так и не нашла подходящих слов, чтобы ее закончить.

– Сексуальный? Красивый? Спасибо, я знаю, – самоуверенно заявил Виталик, снова сползя вниз и впившись в нее поцелуем. – М… Ты вкусная!

– Ты такая же похотливая тварь, как твоя сестра, – огрызнулась разозлившаяся Маха, вцепившись руками в золотистые кудри Виталика.

– А ты нет?! – расхохотался он.

– Может быть. Но ты мне противен. Ты так на нее похож! Меня тошнит от вашего сходства, – яростно прорычала Маха, дрожа от страсти.