Воскресшая жертва (сборник)

Легче было бы поверить в чудо. Бесси настойчиво рассказывала, как обнаружила мертвое тело, как опознала в нем Лору Хант, что на мертвой был надет лучший халат Лоры и ее серебряные туфельки без задников. И что она так же была в этом уверена, как двоюродный брат золовки ее дяди, который обнаружил свою любимую мертвой в саду, — это было в округе Гэлуэй.

Никакие наши аргументы не могли убедить ее, пока сама Лора не сказала:

— Ну, Бесси, что у нас там на ужин?

— Святая Мария, я не думала, мисс Лора, что когда-нибудь услышу от вас эти слова.

— Я у тебя просто спрашиваю, Бесси, как там насчет бифштекса с картошкой фри и яблочного пирога?

Бесси расцвела улыбкой:

— Разве привидение попросило бы картошку фри и яблочный пирог? Мисс Лора, кого же все-таки убили?

— Мисс Редферн, ты ее помнишь… девушку, которую…

— Она это заслужила, — сказала Бесси и ушла на кухню, чтобы переодеться.

Я велел ей сделать покупки в тех магазинах, где ее не знали в лицо как служанку, работавшую в доме, где жила жертва убийства, и не разрешил ей говорить что-либо о возвращении Лоры.

— Бесси, по-видимому, недолюбливала Дайяне. Почему? — спросил я Лору, когда мы остались одни.

— Бесси очень самоуверенная, — сказала она. — На это нет особых причин.

— Разве?

— Их нет, — сказала Лора твердо.

Зазвенел дверной звонок.

— Останьтесь здесь, — прошептал я. — Устроим еще один сюрприз.

Она ждала, напряженно сидя на краешке кушетки. Я открыл дверь. Я ожидал увидеть Шелби, но вошел Уолдо Лайдекер.

ГЛАВА VII

Эгоцентричные люди видят только то, что хотят видеть. Возможно, астигматизм оправдывал его в том, что он сначала не заметил Лору, но думаю, что причиной тому была алчность. Он так напряженно смотрел на старинную вазу из ртутного стекла, что все остальное для него не существовало.

— На вашей службе мне сказали, что вы здесь, Макферсон. Я переговорил со своим адвокатом, он посоветовал мне забрать вазу, и пусть эта стерва подает в суд.

По пути к каминной полке ему нужно было пройти мимо кушетки. Лора повернула голову, ее золотые серьги-колокольчики зазвенели. Уолдо замер, как будто услышал некое призрачное предупреждение. Потом он протянул руки к сияющему шару, как человек, который боится собственной фантазии, но хочет показать всем, что он выше страха. Лора повернулась ко мне, желая увидеть, как я прореагирую. Ее золотые колокольчики издали такой резкий звук, что Уолдо развернулся на каблуках и обернулся прямо к ней.

Лицо его стало белее савана. Он не споткнулся и не упал, а застыл, будто окаменел, с протянутыми к вазе руками. Он походил на карикатуру, которая вызывает одновременно жалость и смех. Бородка в стиле Ван Дейка, трость на руке, хорошо сидящий костюм, цветок в петличке — все это было похоже на украшение мертвеца.

Мы молчали. Только тикали часы.

— Уолдо, — мягко произнесла Лора.

Похоже, он ничего не слышал.

Она взяла его за окаменелые руки и повела к кушетке. Он передвигался, как заводная кукла. Она заставила его сесть, осторожно опустила его руки, а мне передала его шляпу и трость.

— Уолдо, — прошептала она так, как мать обращается к своему обиженному ребенку. — Уолдо, дорогой.

Он механически, как на пружинах, повернул голову. Его застывшие, ничего не понимающие глаза впились в ее лицо.

— Все в порядке, мистер Лайдекер. Она жива и здорова. Произошла ошибка.

Мой голос подействовал на него, но не так, как мне того хотелось. Он откинулся на диване, потом резко дернулся вперед, следуя скорее механической, а не осознанной реакции. Затем он сильно задрожал, как будто какая-то внутренняя сила заставляла его биться в судорогах. Капли пота выступили на лбу и над верхней губой.

— В шкафу есть бренди. Принесите, Марк, быстро, — сказала Лора.

Я принес бренди. Она поднесла стакан к его губам. Но большая часть жидкости струйкой потекла по подбородку. Через какое-то время он поднял правую руку, посмотрел на нее, опустил и поднял левую. Он как будто проверял, может ли заставить свои мышцы работать.

Лора опустилась рядом с ним на пол, положила руки на его колени. Она произносила слова тихим голосом, объясняла, что погибла и погребена Дайяне Редферн, а она, Лора, все это время провела за городом. Не знаю, слышал ли он звуки ее голоса, или его успокоили ее слова, но когда она предложила ему прилечь на кровать, он покорно поднялся. Лора повела его в спальню, помогла лечь, накрыла ему ноги бело-голубым платком. Он позволял обращаться с собой, как с ребенком.

Потом она вернулась и спросила меня, не вызвать ли нам врача.

— Не знаю, — ответил я. — Конечно, он немолод и тучен. Но это не похоже на удар, потому что я видел, как люди переносят его.

— С ним так уже и раньше бывало.

— Как сейчас?

Она кивнула:

— Однажды это случилось в театре. Он очень рассердился, что мы вызвали врача. Лучше пусть он отдохнет.

Мы находились в том состоянии, в каком находятся люди, сидя в ожидании в коридоре больницы.

— Мне очень жаль, — сказал я. — Если бы я знал, что это Уолдо, я бы его предупредил.

— Вы намереваетесь сделать то же с Шелби?

— У Шелби нервы покрепче. Он воспримет новость получше.