Воскресший для мщения

— Да ты знаешь, сколько людей каждый день гибнут на дорогах? А ты у меня жив и здоров, только расстраиваешь себе нервную систему, — засмеялась Лариса. В последнее время настроение её стало снова прекрасным и безмятежным. Уже года как полтора Гнедой совершенно охладел к ней и перестал к ней приставать, делал вид, что между ними абсолютно ничего не было. И они уже не были в том двойственном унизительном состоянии, в котором были тогда, когда он воспылал к ней и придумывал различные мерзкие забавы для своей утехи. Они с Михаилом мужественно выдержали унижения, остались и при выгодной кормушке и друг при друге. А такое удавалось далеко не всем, имевшим удовольствие общаться с Гнедым.

— Ты сегодня приедешь на московскую квартиру? — спросила она Михаила.

— Приеду, разумеется, я теперь безлошадный, на дачу не на чем переться, — горько констатировал он. — И зачем мне вообще шофер? Я вожу машину гораздо лучше этого мудака Гены. Придумал же шеф такое мучение…

— Вот и хорошо, что приедешь… Я тебе такую вкуснятину приготовлю, пальчики оближешь, — пообещала Лариса. — Целую…

Михаил пригласил к себе в кабинет Игоря Глотова, который теперь работал у него в казино главным администратором. Дав необходимые указания, он налил ему рюмку коньяка.

— Давай, Игоряха, за все хорошее! — провозгласил он, поднимая свою рюмку.

Так они просидели часа два. И тут произошло нечто неожиданное…

За дверью кабинета послышались страшный грохот и брань, затем дверь резко распахнулась, и в кабинет ворвался взмыленный Живоглот в короткой черной кожанке, крутящий на пальце брелок с ключами от машины. За его спиной торчали бритые головы братков. Их было не меньше десяти человек.

Живоглот остановился на пороге и внимательно поглядел на Лычкина. Тот слегка приподнялся на своем стуле и, ничего не понимая, глядел на ворвавшихся, Такими же удивленными глазами глядел на них и Игорь.

— Кайфуете? — тяжело дыша, спросил Живоглот.

— Да…Вот…, — промямлил Михаил, не понимая зверского выражения его бесцветных глаз. — Коньяк пьем… Присоединяйтесь…

— За упокой пьете, — на тонких губах Живоглота заиграла мерзкая улыбочка.

— За чей упокой? — не понимал ничего Михаил.

— Лоха из меня держишь? — прошипел Живоглот. — А ну, вставай, управляющий казино, поедешь с нами!

Михаил встал, поднялся со стула и Игорь.

— Да что случилось, братан? — недоумевал Игорь.

— Разберемся, — цедил Живоглот. — Разберемся по большому счету, с пристрастием, до самой подноготной… Не место здесь базарить, уши кругом. Пошел в машину, Мишель!

Двое братков схватили под руки Лычкина и быстро повели его к выходу. Подчиненные Михаила с удивлением глядели на то, что творят с их управляющим. Но они прекрасно знали Живоглота и понимали, что раз так обращаются с Лычкиным, значит, его дело плохо.

Михаила вывели на улицу, подтолкнули к белому БМВ Живоглота и втолкнули на заднее сидение. Братки сели с двух сторон от него, а Живоглот уселся рядом с водителем. Он всегда ездил на этом месте.

Остальные тоже расселись по машинам, и кавалькада поехала на квартиру к Живоглоту.

Ехать было недалеко, казино находилось в Крылатском, там же в двух кварталах от казино жил и Живоглот. Он уже построил себе коттедж на Боровском шоссе, поселил туда свою здоровеющую с каждым годом кубышку-мать, а сам бывал там редко, только по выходным, да и то не каждый раз. Отчего-то он плохо чувствовал себя на природе, ему больше нравилось смотреть на мир с девятого этажа своей квартиры в Крылатском.

Пугая соседей, проклинающих тот день и час, когда Николай Андреевич Глотов вселился в их дом, орава проследовала в подъезд, а затем и в квартиру на девятом этаже кирпичного дома улучшенной планировки. Михаил шел как бы в круге, бледный, ничего не понимающий, дрожащий от страха. Он понимал, что просто так таких вещей не бывает, что произошло что-то ужасное, в чем обвиняют именно его. А что бывает в подобных случаях с проштрафившимися братками, он прекрасно был осведомлен от своего старшего товарища Гнедого. Только вот в чем его обвиняют, понять никак не мог, терялся в догадках, напрягал память.