Воскресший гарнизон

– Судя по всему, способен. – речь врача была отрывистой и резкой. Как всякому врачу, ему хотелось поскорее доставить пострадавшего в лазарет, поэтому задержка носил явно раздражала его. А то, что остановил их сам фюрер, его мало интересовало – хотя, будь он нормальным человеком, как все мы, – должно было бы.

– А жить?

– Судя по всему, жить тоже не должен был бы.

– Тогда почему?.. – повел подбородком в сторону зомби-проходчика лжефюрер. – Как объяснить?

– Сначала следует понять, в каком состоянии находится зомби после зомби-морга и окончательной смертью в медицинском смысле этого слова. Что это: воскрешение из смерти или умерщвление при жизни – вот что мы пока что никак не можем объяснить.

– Так что же мешает понять? Изучайте, у вас множество человеческого материала.

– Извините, мой фюрер, это у колдунов из «Лаборатории призраков» множество этого «материала». Мне же впервые приходится иметь дело с умирающим зомби. Ни я, ни мои коллеги, понятия не имеем, в чем различие жизни и смерти человека и зомби?

– А что, некая разница все же существует?

– Судя по всему, да. Существуют такие участки души и сознания человека, куда вторгаться нам не позволено.

– Кем не позволено?

– Этого мы тоже не знаем.

Зомби произнес какие-то слова на языке, не знакомом ни лжефюреру, ни Скорцени. Но обер-диверсант обратил внимание, что молвлены они были громко и внятно, словно слетали с уст вполне здорового человека.

– Что он там лопочет? – спросил Скорцени у стоявшего у изголовья пострадавшего мастера-норвежца.

– Он спросил: «Я все еще здесь?».

– Так огорчите его суровой и для всех нас жестокой правдой.

Мастер выполнил требование Скорцени, а еще через минуту услышали уже на германском:

– Отпустите меня наконец. Мне хочется туда, к предкам.

– Скажите ему, – молвил Скорцени мастеру, – что каждый, кому хочется сейчас к предкам, предатель.

– А что вы способны сделать предателю, кроме как отправить его к предкам? – уже явно слабеющим голосом произнес зомби.

– Только обычно отправки туда враги рейха ждут у нас в СД как величайшего снисхождения, дьявол меня расстреляй. Так что тебе, зомби, еще здорово повезло.

Но вряд ли зомби посчастливилось услышать это предсмертное «отпущение грехов от Скорцени». Издав какой-то странный стон вперемежку с яростным рычанием, он испустил дух и действительно упокоился.

– И все же вы хотите сказать, что запас жизненной прочности у зомби значительно больший, нежели у простого смертного? – ожил тем временем лжефюрер.

– Судя по всему, – невозмутимо подтвердил врач-эсэсовец, закрывая лицо мертвого серым брезентовым покрывалом.

– Чем это объясняется? Какая разница между человеком и зомби, который является таким же божьим созданием, как и человек.

Врач провел взглядом уплывающие в сумеречность штрека носилки, забросил себе в рот какую-то таблетку и только тогда ответил:

– Чтобы понять это, сначала следует объяснить себе, можем ли мы считать зомби полноценным «божьим созданием». Кто способен объяснить мне: является ли зомби созданием, сотворенным по заповедям Господа, или же перед нами существо, сотворенное по заповедям дьявола?

33

Вернувшись в свой кабинет, Софи на несколько минут впала в чувственную прострацию, но затем встрепенулась и тотчас же позвонила Ведлингу. Она помнила, что большую часть своего служебного времени полковник предпочитал теперь проводить в доме симпатичной сорокалетней полушведки-полугерманки Инги. Еще до войны Инга каким-то образом оказалась в этом городке и теперь представляла здесь международный Красный Крест, непонятно чем занимающийся в разгар этой вселенской бойни.

– Нам с вами нужно каким-то образом связаться со штурмбанфюрером Штубером, который, как оказалось, служит теперь…

– Я знаю, о каком Штубере идет речь, Софи, – прервал её полковник. – Правда, не знал, что он уже в чине штурмбанфюрера.

Ведлинг явно был навеселе, и Софи слышала, как из соседней комнаты доносилась томная мелодия какой-то пластинки. Полковник обожал патефон, Софи убедилась в этом, когда, в отсутствие хозяйки, срочно вызванной в Шведт, провела с ним в постели две сумбурные, из тех, что не по любви, а по службе, ночи.

– Простите, а на какой он там должности, наш барон? – спросила она полковника.

– Заместитель коменданта и начальник службы безопасности.

– Дьявол меня расстреляй, как говорит в таких случаях Отто Скорцени. Вот уж этого я не ожидала. Но, по-моему, нам крупно повезло.

«Оказывается, этот старый развратник тоже знает Штубера! – мысленно изумилась Софи, как бы постепенно приходя в себя. – И ему даже известно, что тот служит на подземной базе СС! Почему тебе ни разу не пришло в голову вспомнить о бароне?! При нем, при полковнике… вспомнить, вслух», – уточнила про себя обер-лейтенант, зная, что вспоминала-то она Штубера не раз. Но в основном по утрам, в сонной сексуальной неге.

В постели этот офицер действительно был великолепен. Возможно, по силе и выносливости он слегка уступал верзиле Гордашу, но по изысканной нежности, по искусству любви, по аристократизму ухаживания… О, нет, никого из известных ей мужчин сравнить с ним Софи не могла.