Восьмая Марта

Автомобиль немного сдал назад, и стекло бокового окошка поползло вниз. Сашка шагнул ближе и заглянул в окно. И о чём он там разговаривает? За меня, что ли, извиняется?

– Садись, Котёнок, нас подвезут, – обернулся довольный Санёк.

А-а, ну и отлично! Я пошарила взглядом в поисках задней двери и, не найдя, вопросительно уставилась на брата.

– Это купе, – пояснил он, – я сам сзади сяду.

Пропустив Сашку в заднюю часть салона, сдвинутое сиденье стало на место, а я наклонилась, чтобы поздороваться с водителем:

– Здра… о-о… блин!

И это приветственный лексикон дочери двух заслуженных учителей. Лучше бы я сегодня прогуляла!

Несколько секунд мы смотрим друг на друга – я и мой сосед. Я рассмотрела, что глаза у него карие, очень тёмные, и успела подумать, что они красивые. О чём думает он, я не знаю, но вид имеет абсолютно невозмутимый. Да и с чего ему возмущаться – это ж не его филейную часть поливает дождь. Или это уже снег?.. Ну и погодка!

– Девушка, Вам так удобно стоять? – голос спокойный, никакого раздражения, но губы слегка подрагивают. – Просто дождь в салон попадает… Может, Вы уже присядете?

– Меня Вы уже залили! – выпаливаю я возмущённо и в ту же секунду понимаю, как нелепо звучат мои претензии в данной ситуации, когда я всё ещё продолжаю мокнуть и портить его салон.

Приходится принять приглашение, о чём я тут же жалею.

– Так Вы, наверное, боитесь сиденье испачкать? – вопрос звучит в тот момент, когда я уже пристраиваю пятую точку в уютное пассажирское кресло.

Пока я перевариваю издёвку, моя правая нога ещё пару секунд балансирует в воздухе, но всё же присоединяется к левой, а я сильно хлопаю дверью, отрезая нас от дождя. Карие глаза мгновенно зажмурились, а лицо искривилось, словно этой дверью я ему что-то прищемила.

– Малыш, ну ты что? – раздался укоризненный Сашкин голос. – Поаккуратнее надо двери закрывать.

Мне и самой неприятна моя выходка, поэтому я поворачиваюсь к брату, чтобы приказать ему заглохнуть со своими комментариями. Или чтобы его просто уничтожить свирепым взглядом. Но тут же в мою шею больно врезался шарфик и, потянув его рукой, я вдруг поняла, что он зажат пассажирской дверью. Надо просто открыть дверь и освободить шарфик – казалось бы, ерунда какая… Вот только взгляды обоих парней сосредоточены на мне, а мои уверенность и ярость тают, как снежинки на лобовом стекле. Зато возвращается подкрепившееся смущение.

– Я сам, – водитель подаётся в мою сторону, задевает рукой моё колено и едва не укладывается на меня, в попытке дотянуться до двери. Его парфюм щекочет ноздри и коварно одурманивает серое вещество. Я вся вжимаюсь в сиденье, ожидая когда парень выпрямится и в то же время отчаянно не желая этого. Уж слишком быстрая химическая реакция…

Но вот мой шарфик свободен, дверь мягко захлопнута, а кареглазый вкусно пахнущий сосед возвращается на своё место. Попутно он не стесняется разглядывать мои ноги, а я жалею, что не прислушалась к Сашке по поводу длины платья.

– Можем уже ехать? – спрашивает парень совершенно спокойно.

Я снова встречаюсь с его тёмным взглядом и мне вдруг хочется разреветься. Мне невыносимо стыдно за то, что я так хлопнула дверью, что стояла и пререкалась под дождём, за ночной концерт… А ещё за то, что я сижу такая мокрая, грязная и жалкая в этом абсолютно чистом салоне под пронзительным карим взглядом.

– Спасибо… И простите, я случайно дверцей… наверное, – бормочу внезапно осипшим голосом и очень боюсь моргнуть.

– Вы тоже простите, я не специально Вас обрызгал – колесо в небольшую выбоину попало.

ОН первым разрывает зрительный контакт и сосредоточивает взгляд на дороге. Я киваю уже сама себе и с облегчением отворачиваюсь. Две слезинки срываются с ресниц, но я быстро их смахиваю и радуюсь, что наш водитель смотрит на прямо. Вот с чего я так разнервничалась?

Минут пять мы едем в абсолютной давящей тишине – не слышно ни дождя, ни шума транспорта. Мне мокро и неуютно, но я боюсь пошевелиться и привлечь к себе внимание. Лучше бы я выглядела, как невзрачная монашка, чем вот такая упакованная растрёпа, какой являюсь сейчас.

– Отличная шумка, – произносит мой брат.

Кому это он сказал? Какая шумка?

– Да, нормальная, – отвечает мой сосед, а его рука жмёт какую-то кнопку.

Салон наполняет негромкая музыка, и меня начинает понемногу отпускать напряжение. Я выдыхаю так, словно до этого и вовсе не дышала. «Шумка – это же шумоизоляция!» – доходит вдруг до меня. Под музыку даже мозги включились и память проснулась. Я позволила себе откинуться на спинку кресла и уставилась в окно. Теперь мы точно не опоздаем, и я, возможно, ещё успею привести себя в порядок перед занятиями.

Ох, я же не в порядке!

Вынув из сумки зеркальце, я заглядываю в него и едва удерживаюсь от страдальческого возгласа. Ресницы слиплись, тушь под глазами размазалась… А помада-то с чего разъехалась?! И ОН всё это видел! Боже, какой позор! Я отворачиваюсь к окну и пытаюсь хоть немного исправить этот кошмар.

– Малыш, а у тебя салфетки влажные есть? – спрашивает Сашка. Как обычно, очень вовремя!