Восьмая Марта

Я совершенно не понимаю, как мне относиться к увиденному, и это, наверное, написано в моих глазах, когда я смотрю на Максима. Я не осуждаю его, потому что ни о чём не знаю. Прямо сейчас мне очень надо побыть одной и подумать обо всём. О том, что между нами случилось, о предупреждениях брата и подруги и, конечно, о собственных чувствах.

Возможно, я всё себе напридумывала и сама же в это поверила. Но ведь бывает же по-другому… Ну… как любовь с первого взгляда. Почему такого не может быть со мной? А какие-то дурацкие несвоевременные обстоятельства могут всё испортить – посеять сомнения, обиды. Если люди не будут разговаривать, они рискуют никогда не узнать правду и потерять шанс на своё счастье.

Возможно, эта правда меня не и обрадует… Но что, если наоборот? А ведь я никогда не узнаю, как могло бы быть, если не попробую. Я непременно поговорю с этим упрямым парнем, ведь кто-то из нас должен сделать первый шаг… Пусть это буду я.

Глава 12. Макс

1

– Жек, вот на хрена ты влез со своим предложением? У Малыша и так была всего неделя – это же вообще ни о чём! Когда он отдыхать будет? – громко возмущается Геныч.

– Во-первых, закусывай, – невозмутимо отвечает Женёк, – а во-вторых, тебе-то что надо, или ты боишься, что он до хрена бабла огребёт? Ну, поработает пацан несколько дней, а после возьмёт себе неделю отдыха. Я вот вообще несколько месяцев без выходных пахал.

– А ты ваши трудодни не равняй. Ты на ком там пахал-то? Привык в своём офисе целыми днями с места на место сотрудниц перекладывать, и документики иногда для видимости.

– Геныч, заткнись уже, ты сам знаешь, где и как я пахал! Макс, тебе нужна эта работа?

– Жек, я ещё час назад озвучил своё однозначное «да», – недовольно отзываюсь. – Мне обязательно в ваших дебатах участвовать?

Спор вышел реально ни о чём. Командировка на четыре-пять дней меня полностью устраивает – и по деньгам, и по настроению. Увидел глаза Синеглазки после встречи с Иркой и понял – выводы малышка сделает, какие навяжет ей Тимон, уж тот постарается. Поэтому сейчас самое время проветрить мозги и выдуть оттуда весеннюю нежную девочку. На хрен!

* * *

– Я вот сейчас не пойму что-то, ты из-за своей губастой шмары прибился или это мелкая брюнеточка отравила твой счастливый вечер с друзьями? – поинтересовался поддатый Геныч и добавил: – А заодно и мой вечер.

– Геныч, – я недовольно поморщился, – Ирка своё уже получила, хорош её чморить.

– Да ты что? – неожиданно взвился друг. – Жек, ты это слышал? Наш интеллигЭнт оскорбился за свою силиконовую вафлю! А может, мне теперь её Ириной Петровной величать? Максимка же наш о бывших бабах, как о покойниках, – или хорошо или ничего.

Я с трудом подавил зверское желание втащить лучшему другу. Уверен, он бы даже не ответил.

– Я сейчас, – соскочив с барного стула, я отправился в ванную комнату, а за спиной раздалось недовольное:

– Да ты ещё учить меня будешь! Разберись сначала со своими бабами! А то развели тут благородный пансион, каблуки херовы. Один я у вас пень невежественный. Только я так скажу – у каждой тёлки должен быть хозяин и только ему дозволено мять её вымя! А если за сиськи дёргает больше, чем один, то и драть её могут все, и называть каждый может по своему усмотрению. Вот я и усмотрел! Скажешь, я не прав?

Пока Геныч выливает на Женька свой праведный гнев, я открыл кран и сунул голову под холодную струю воды, выгоняя из организма злость и алкоголь.

Никогда не выносил, если в моём присутствии начинают чморить баб, и неважно чьих и за что. Но у Геныча были причины ненавидеть Ирку, и не менее веские, чем у меня. Тогда, год назад, пока я целую неделю зализывал раны у мамочки на Крымском побережье, Геныч с Жекой здесь подключили все связи, чтобы отмазать меня от статьи.

К счастью, Иркин трахарь остался жив. Тогда я думал, что это только к его счастью, но теперь понимаю, что и к моему тоже. Бабла ему на лечение пришлось отвалить немеряно. В итоге – всё обошлось. Батя Геныча, конечно, здорово помог. Но за эту помощь моему другу пришлось нелегко.

Чего только стоил семейный ужин с новой молодой женой отца, которую мой друг люто ненавидел. А теперь они с батиной супругой типа друзья-приятели, и прощать эту вынужденную дружбу Геныч мне не намерен. На хрен я к нему за Ирку примахался? Она ведь и правда шмара.

– Максимушка, ты только не топись там, ладно? – голосом придурка горланит Геныч под дверью. – Я же, когда накачу, сам знаешь, бываю не слишком нежным и деликатным… И, заметь, даже не всегда справедливым. Но трезвый Жека сейчас мне всё объяснил, и я уже осознал.

Я перекрыл воду и усмехнулся про себя – это ещё кто кому объяснил! Открыв дверь, обнаруживаю за ней покаянного Геныча и начинаю ржать.

– Я что, вот прям такой смешной? – недовольно ворчит друг. – Ну, тогда глянь на себя в зеркало – тебя, как будто сверху обоссали.

В этот момент раздался звонок в дверь. Я почему-то сразу подумал о Тимоне, а Геныч поспешил заявить:

– Если это твоя утконоска вернулась, то скажи ей, что я готов с извинениями расцеловать её тощую задницу.